Goldman Sachs. В зале были накрыты десятки столов, за каждым расположилась команда руководителей хедж-фондов. Группы институциональных инвесторов перемещались от стойки к стойке, слушая, о чем говорят тут и там. Мэоунис быстро прошелся сквозь несколько групп инвесторов, повторяя заученную наизусть скороговорку: Amaranth — это фундаментальная рыночная команда мирового класса, кредитная команда мирового класса, количественная команда мирового класса, товарная команда мирового класса и все это завернуто в инфраструктуру мирового класса. Затем он получил неожиданное сообщение: в офисе были проблемы.

Тот четверг, 14 сентября, стал, по сути, концом Amaranth. Фонд потерял 560 миллионов за один день, когда спрэд одной из ведущих летне-зимних позиций снизился до одной трети от размера в начале сентября. Тем вечером во время напряженного собрания в доме Мэоуниса верхушка фонда пришла к соглашению о необходимости незамедлительного увеличения капитала для выполнения требований о дополнительном обеспечении. Мэоунис позвонил в Goldman Sachs, чтобы узнать, купят ли те энергетический портфель фонда. Другие представители Amaranth дозванивались в разные банки, отчаянно надеясь хоть на какую-нибудь заявку.

В субботу утром толпы инвестиционных банкиров слетелись к офису Amaranth в Гринвиче: они заполонили парковку модными автомобилями и уничтожили запасы сладостей в буфете фонда. Команды старательных аналитиков озабоченно переговаривались с боссами в их загородных домах. Тем временем позиции Amaranth несли серьезные кровопотери в торгах после закрытия. Поступило предложение от Goldman. Затем поступило предложение от Merrill Lynch. И ранним утром в понедельник Amaranth считал, что располагает сделкой для стабилизации компании через продажу части своих активов Goldman. Казалось, сценарий Long-Term Capital повторялся. На воздух взлетел очередной любивший рискнуть хедж-фонд. Истеблишмент с Уолл-стрит приготовился подобрать кусочки.

Мэоунис знал, что ему нужно скорее рассказать новости о предложении Goldman Sachs. Нью-Йоркская товарная биржа должна была вот-вот открыться. Уже каждый товарный трейдер в мире слышал о бедственном положении Amaranth и готовился к сезону охоты на газовые позиции Хантера. Мэоунис разослал письма своим инвесторам, сообщая, что Amaranth потерял половину капитала, которым управлял на пике, но заверил их в том, что сделка, способная внести свежую струю, была «почти заключена».

Тем самым утром понедельника в Чикаго Кен Гриффин, босс мультистратегического фонда Citadel, занимался на эллиптическом тренажере. Устройство было снабжено мониторами, чтобы он мог следить и за новостями и за e-mail. Во входящих появилось сообщение от Скотта Рафферти, главы отдела отношений с инвесторами Citadel. В письме говорилось, что Amaranth упал на 50 %. Секунду-другую цифра вертелась в голове, Гриффин продолжал давить на педали, думая «этого не может быть». Потом он остановился и поспешил к телефону. Он должен был поговорить с Рафферти.

«Пятьдесят? — спросил Гриффин. — За какой период?»

«За месяц», — ответил Рафферти.

Гриффин вспомнил о том, что Винни Маттоне сказал Меривезеру, когда рушился Long-Term Capital. Если вы упали на 50 % — вы уже не подниметесь.

Тем временем в Гринвиче Мэоунис организовал конференц-связь, чтобы окончательно решить сделку с Goldman. Но когда обе фирмы начали разговор вместе с официальными лицами из NYMEX, клиринговый брокер Amaranth, J. P. Morgan торпедировал проект. Брокерский отдел J. P. Morgan одалживал фирме деньги для финансирования ее торгов по газу, удерживая фьючерсы как гарантию. Теперь, когда ценность этой гарантии была сомнительной, банк сомневался в выплатах. Закон давал J. P. Morgan право преследовать активы Amaranth в процедуре банкротства в суде и даже получить назад активы, приобретенные у Amaranth другими фирмами, пока фонд тонул. С точки зрения Goldman, угроза изъятия создавала непреодолимую преграду: достаточно сложно было оценить газовый портфель Хантера в условиях суматохи на рынке, но юридическая неуверенность ставила сделку в разряд немыслимых. Goldman потребовал с Morgan обещания не преследовать активы в суде. Morgan заартачился и сделка застопорилась.

Пока банковские титаны Уолл-стрит применяли друг к другу приемы реслинга, Чарлз Уинклер, исполнительный директор Amaranth, получил известие от своего помощника, который принял звонок от Кена Гриффина, и он поспешил в офис, чтобы перезвонить.

Уинклер работал с Гриффином в Citadel, они были хорошими друзьями. Но когда Уинклер дозвонился Гриффину, тот не был настроен на обмен любезностями. «Чарли, что мы можем сделать и как мы можем помочь?» — сразу спросил Гриффин.

Это был храбрый вопрос. Газовые позиции Amaranth уже потеряли 4 или 5 миллиардов к утру понедельника — как мог хедж-фонд с активом в 13 миллиардов переварить такой радиоактивный портфель? Если такие как Goldman проработали все выходные и не смогли ударить по рукам, что заставляло Гриффина думать, что это получится у него?

Уинклер слишком хорошо знал Гриффина, чтобы сбросить его со счетов, поэтому он ответил прямо. «Все очень просто, — сказал он, — нам нужен промежуточный заем и пара сотен миллионов, чтобы остаться в бизнесе»21.

Гриффин начал сортировать ресурсы фирмы, которую он построил. Приобретение портфеля, составлявшего огромную часть всего газового рынка, заключало в себе множественные риски: ему надо было осмыслить логику торгов, как они финансировались, кто были другие стороны сделок, и была ли компьютерная система Citadel в состоянии их проводить. Все площади мультистратегического хедж-фонда подвергнутся испытанию на состоятельность по полной: эффективность платформы — залог успеха. Если Гриффин считал свою фирму потенциальным соперником Morgan Stanley и Goldman Sachs, появился шанс это доказать.

Для работы над транзакцией Гриффин разбил на группы около 40 сотрудников Citadel. Двух своих помощников он самолетом отправил в Гринвич: они были вдвое моложе своих соперников-банкиров. Тем временем Гриффин вышел на конференц-связь с Мэоунисом и ведущими консультантами. К обеду обсуждение вышло далеко за рамки промежуточного займа: Amaranth терял деньги так быстро, что должен был сбросить все свои энергетические позиции, а не только позиции по газу. Чем больше открывались позиции Amaranth, тем большее преимущество над конкурирующими банками-инвесторами получал Citadel. Каждое движение банков требовало консультаций вверх и вниз по цепи. Гриффин, глава фонда и ведущий специалист по заключению сделок в одном лице, мог реагировать молниеносно. То же преимущество в скорости существовало и на нижних уровнях фирмы. Главный специалист по технологиям Citadel знал, как перевести данные по торгам из компьютеров Amaranth, загрузить их в систему Citadel и синхронизировать с бухгалтерским программным обеспечением и программами управления рисками фонда. Гораздо больше бюрократии пришлось бы преодолеть, если бы группа состояла даже из двух специалистов22. В кризисе

Long-Term Capital восемью годами ранее Goldman Sachs заявил о своем желании приобрести поврежденный портфель, но не вытянул