Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В результате была создана реальная база для компромисса, главные условия которого были таковы: 1) Вашингтон делает официальное заявление об отказе от любых попыток свергнуть режим Ф. Кастро вооруженным путем; 2) Москва берет на себя обязательства немедленно начать демонтаж своих ракетных установок и их вывод с территории Кубы в течение ближайших трех месяцев; 3) Вашингтон в соответствии с секретной частью соглашения берет на себя обязательства о выводе с территории Турции всех своих ядерных ракетных комплексов после формального согласования этого вопроса с турецкой стороной и всеми членами НАТО.
Кстати, как до сих пор считают многие историки и мемуаристы, последняя договоренность, ставшая одним из главных итогов всего Кубинского кризиса, была инициирована советской стороной в хорошо известном послании Н. С. Хрущева Дж. Кеннеди от 27 октября 1962 года. Однако, как установили А. А. Фурсенко и Т. Нафтали, обмен мнениями по поводу турецких ракет был инициирован отнюдь не советским руководством, а окружением самого президента Дж. Кеннеди сразу после его послания 22 октября по каналам тайной связи, в том числе через полковника Г. Н. Большакова[634]. Трудно понять, почему это предложение не обсуждалось до 27 октября, но, вероятно, это было связано с тем, что до определенного момента «бартерный обмен» ракетами казался Вашингтону неприемлемой уступкой. Теперь же, когда мир оказался на волоске от ядерной войны, такая «уступка» показалась мелочью, тем более что сам Дж. Кеннеди задолго до кризиса уже принял решение о выводе 15 ракет PGM-19 Jupiter с территории Турции.
Понятно, что данное соглашение было достигнуто в обход руководства Кубы, и Н. С. Хрущев, конечно, понимал, что Фидель Кастро и его ближайшие соратники воспримут все эти договоренности с Вашингтоном как предательство со стороны Москвы. Поэтому для ведения переговоров с ними был отряжен самый опытный член Президиума ЦК Анастас Иванович Микоян, который был неплохо знаком со всеми членами высшего кубинского руководства. Правда, перед своим прибытием в Гавану 3 ноября он провел переговоры с Дж. Макклоем и Э. Стивенсоном, которые дали ему гарантии ненападения на Кубу, и только на следующий день он вылетел в кубинскую столицу, где ему предстояли крайне тяжелые, даже с психологической точки зрения переговоры с Ф. Кастро, Р. Кастро и Э. Че Геварой. Но сам А. И. Микоян прекрасно сознавал всю важность своей миссии, о чем зримо говорит тот хорошо известный факт, что он не вернулся в Москву на похороны собственной супруги Ашхен Лазаревны Туманян, скончавшейся от давнего заболевания сердца 5 ноября 1962 года. В ходе жарких и продолжительных дискуссий, шедших два дня, все же была достигнута очень важная договоренность, что кубинская сторона более не будет настаивать на сохранении советских баллистических и тактических ракет, ядерных зарядов и фронтовых бомбардировщиков, а советская сторона подпишет с Гаваной новый договор о военно-техническом сотрудничестве, в котором будет оговорено сохранение на территории Кубы всего неядерного оружия, всей военной техники и советских военных специалистов, способных обучить кубинцев владению этим оружием и техникой.
Тогда же, в начале ноября, для ведения конкретных переговоров с янками в Нью-Йорк был направлен зам. министра иностранных дел СССР Василий Васильевич Кузнецов, которому пришлось вести долгие и трудные баталии с постпредом США в ООН Э. Стивенсоном и главой ЦРУ Дж. Маккоуном. Юридической базой для этих переговоров стал совместный советско-кубинский проект Протокола, состоявший из 15 пунктов, который 15 ноября 1962 года был направлен и.о. генсека ООН У Тану, занявшему этот пост после трагической гибели Д. Хаммаршельда в Родезии. Однако американская сторона делала все возможное для затягивания переговоров и резко выступала против их ведения в рамках СБ ООН. Но тем не менее 7 января 1963 года В. В. Кузнецов и Э. Стивенсон обратились с совместным письмом к только что избранному новым Генсеком ООН бирманцу У Тану, где отметили, что, хотя обоим правительствам «не удалось разрешить все проблемы», связанные с кризисом, они все же считают, что достигнутая степень согласия между ними по урегулированию этого кризиса «делает ненужным сохранение данного вопроса в повестке дня Совета Безопасности ООН». Кстати, как совершенно справедливо заметил Д. Е. Косырев, эти переговоры «чародея» дипломатии В. В. Кузнецова «стали бы забытой страницей истории, если бы не воспоминания «Во власти дипломатии» его тогдашнего помощника» Бориса Иосифовича Поклада, который сопровождал его в этой поездке[635].
И последнее. Вопрос о том, кто одержал победу в этом противостоянии и кто сыграл более существенную роль в достижении исторического компромисса, до сих пор остается предметом давней дискуссии. Так, целый ряд историков (Р. Г. Пихоя, А. А. Фурсенко) полагают, что данную проблему следует рассматривать в трех аспектах: военно-стратегическом, политико-пропагандистском и геополитическом. По их мнению, 1) с военно-стратегической точки зрения от этого кризиса скорее выиграл Советский Союз, поскольку были устранены американские ракетные базы с территории Турции, а позднее и с территории Италии, а также была гарантирована неприкосновенность Кубы; 2) в политико-пропагандистском плане выигрыш был на стороне Вашингтона, который предстал в глазах мирового общественного мнения как «жертва советского экспансионизма и стойкий защитник идеалов и принципов западной демократии»; 3) и, наконец, с геополитической точки зрения это был первый и последний ракетно-ядерный кризис, который доказал, что атомное оружие не может быть оружием в собственном смысле этого слова, то есть инструментом реализации политических целей военными средствами[636]. Что касается второй проблемы, то, как считает тот же академик А. А. Фурсенко, вопреки расхожему мнению американских историков и политологов о решающей роли президента Дж. Кеннеди в разрешении этого кризиса, первым «лавровую ветвь мира» протянул все же Н. С. Хрущев.
Кстати, по мнению того же А. Ф. Добрынина, «то, что Хрущев не настоял на том, чтобы Кеннеди дал не конфиденциальное, а публичное обязательство (а он мог этого добиться, как это видно из слов Раска) о выводе ракет из Турции, было его большой ошибкой и стоило ему впоследствии дорого. Кеннеди был провозглашен средствами массовой информации несомненным победителем в опасном кризисе, поскольку никто не знал о секретной сделке по «обмену базами» на Кубе и в Турции, а все видели только унижение Хрущева, когда вывозились советские