Издалека он не выглядел так омерзительно, но вот вблизи… Бледное лицо, вероятно, когда-то бывшее красивым, теперь испещрено тонкими линиями трещин, губы сине-серые, а зрачков не видно вовсе. На черном камзоле красуется дыра в районе сердца, и обугленные кости выглядывают переломанными спицами декоративного зонтика. Что-то или кто-то не пощадило мертвеца, и это явно было не время.

– Так знаешь ты эту пиратку? – призрак дает Валерии листок с портретом. Девушка протягивает к нему руку.

Брат рассказал ей о женщине на портрете. Одна из его целей – захватить самую жестокую и отчаянную женщину-пирата за последние несколько лет. Ее подвиги и кровавые достижения сопоставимы с деяниями Франсуа л’Олонэ и Генри Моргана[45].

– Да… да, знаю, – лепечет Валерия на английском, но с явным акцентом, который не скрывает. Куда уж тут скрывать что-то подобное, когда болтаешься на волоске от гибели. По щекам да Косты начинают течь слезы, когда она думает о том, что брата зарезали, как свинью, но продолжает говорить: – Моргана О’Райли, также известная как Кайджел О’Райли, капер английской короны, ограбившая за последние восемь лет более сотни испанских судов… знаю…

Она знает все, ведь тайком читала письма отца и брата, слушала рассказы Матео, мечтающего прославиться за счет ее убийства. Да, смерть Морганы О’Райли принесла бы ему славу, но сейчас он погиб, и нет никакого смысла ворошить тлеющие угли сознания. Но скорбь не отпускает, а лишь только сильнее захватывает. От скорби горчит на губах. И кислый привкус разочарования смешивается с перечным страхом.

Призрак прикрывает глаза, кривя губы в едкой ухмылке, будто каждое слово об этой женщине подобно для него звуку ножа по стеклу. Он поднимает ладонь, намекая, что можно прекратить рассказывать все, что девушка знала.

– Это значит «да»? Эхех… – смешок пугает не меньше, чем вид команды мертвецов. – Столько времени прошло… как Моргана предала нас, обрекая на ад на этой земле…

Дыхание призрака тяжелое, после каждого предложения он делает паузу – ему нужна передышка. Валерия видит, как вздымается под белой костью черное легкое – то, что от него осталось. Мертвец мучается, не в силах наболтаться. К горлу подступает выпитый несколькими часами ранее чай с лимоном да горсть сухарей, которые она с упоением рассасывала, прежде чем сгрызть. Слезы не прекращают струиться по щекам, они скатываются по маленькому подбородку с крошечной ямочкой, срываются вниз и оставляют круглые пятнышки на мягких кружевах.

– Д-да.

Мертвый мужчина вонзает клинок в половицу, из-под камзола он достает прожженный платок и прикладывает его к коже, стирая слезы:

– Вытри, я тебя не обижу.

Нижняя губа Валерии дрожит. Она кивает в благодарность несколько раз, снова присаживается в глубоком реверансе и хватает платок, как самый ценный из даров.

Призраки убирают в сторону большое капитанское кресло, открывая дверь, в которую тут же вваливается еще один выживший. Его волокут за шкирку по полу и ставят на колени перед главным мертвецом.

Матео!

От бахвальства и гордости за самого себя в Матео не осталось ничего. Валерия инстинктивно бросается к потрепанному брату, но призраки трясут клинками, и ей приходится замереть. Никто не должен подумать, что она пытается сбежать.

– Вы ее разыскиваете, не так ли? Мне нужен тот, кто приведет меня к ней…

Валерия не сводит взгляда с кашляющего брата. Если ничего не сделать, может стать только хуже.

– Сэр, умоляю вас. Прошу, отпустите нас, мы расскажем все, что только знаем, – да Коста чуть повышает голос. Он дрожит у нее, ломается, но если не говорить, можно онеметь окончательно от зловония полуразложившихся трупов, от страха перед грядущим.

– Отпустите мою сестру… она… ничего не знает, – хрипит Матео, приподнимаясь на руках, он избит и измучен, и каждое слово дается ему с особым трудом, но Валерия шикает на брата. Все равно англичане, кажется, совершенно не знают испанского. А Матео – английского. Он был всегда слишком неусидчив, слишком расхлябан во время своего обучения и не считал нужным усердствовать в изучении языков.

– Умоляю, сэр, я расскажу все… Только отпустите моего брата… – Валерия падает на колени рядом с Матео. Как бы ни было ей брезгливо, она целует край сгоревшего камзола, только бы мертвец не гневался.

– Нет, нет, нет… бояться не нужно. Приведешь меня к ней… так и быть. Останешься жить, чтобы рассказать всем, что видела.

Мертвец кивает, и призраки подхватывают Валерию под руки, ставят вновь на ноги перед ним. Он поднимает ее подбородок ледяным пальцем. Фраза звучит подобно издевательству. И это даже смешно! Да кто же не будет бояться воплощения самого дьявола?

– Переводи… – надрывно хрипит призрак. Он склоняется над Матео да Костой. И, слегка сощурившись, продолжает: – Разыщешь эту О’Райли… передашь… от лорда Кеннета…

Он достает из-под камзола истертый дневник, заправляет его под ремень на груди капитана и хлопает того по плечу.

Глава 27. Cherchez la femme[46]

– Капитан, разрешите?

Джеффри останавливается на подступах к капитанскому мостику. Он кое-что понял за неделю их движения в неизвестность: первое – лучше не попадаться под руку взбешенной О’Райли, второе – пить не больше, чем положено по рациону, третье – заходить на мостик можно, только спросив разрешения, исключением являются случаи, когда происходит что-то чрезвычайно важное. Это правило Джеффри считает совершенно глупым, но он уже успел получить несколько знатных выговоров, так что теперь предпочитает лишний раз не гневить капитана. Ведь как бы прискорбно ни было, но от нее – и только от нее – зависит их жизнь.

– Разрешаю, – с усмешкой отвечает Моргана, выпрямляясь и отстраняясь от резной перекладины, предотвращающей неудачное падение с юта.

Джеффри кивает и резво поднимается по ступеням. Сегодня О’Райли не в скверном расположении духа, как с ней это бывает обычно. Значит, что-то произошло хорошее, но Корморэнт и предположить не может, что именно. Потому что ему их положение видится крайне гибельным. И поводов для радости не так уж и много, хотя Джеффри определенно отличается особым оптимизмом по отношению к себе и своей судьбе. Он столько раз попадал в самые разные передряги и выбирался из них живым, что удаче стоит поцеловать его не в лоб, а в задницу.

– Кэп, я бы хотел поговорить.

Пират кидает взгляд на рулевого – совсем юный мальчишка, даже не представляет, в какое дерьмо он влип. Оказался не в лучшее время не в лучшем местечке. Но как бы Джеффри ему ни сочувствовал, озвучивать свои мысли рядом с человеком, которому нет никакого доверия, не хочется. Мало ли что этот юнец зеленый может разболтать, шарахаясь после вахты по нижней палубе. Как ни старались они отобрать матросов покрепче, все равно набрали зелени. Хотя кок оказался хорошим, и его стряпню