Во время объяснений при каждом упоминании слова «хозяин» меня, почему-то, передёргивало от отвращения.

Идя по городу, Утара обречённо смотрела себе под ноги и старательно поднимала плечи, пряча тускло мерцающую печать на всю шею. Слух о произошедшем разошёлся по городу, горожане кидали презрительные взгляды на девку. Меня же многие игнорировали, лишь некоторые косились с едва скрываемой обычной ненавистью.

Уже в доме я понял, что разместить девку негде. Из мебели в доме только обеденный стол и шесть стульев, один из которых стоял напротив камина в гостиной, и там же единственная кровать. Простенькая и одноместная, подарок от графа, её зимой принёс слуга графа. На ней я и спал всё это время.

Я недовольно цокнул, понимая, что в ближайшие дни придётся чуток потратиться. Я прошёл чуток вперёд по коридору, разделявшему первый этаж надвое, и открыл дверь в одну из комнатушек для слуг. Пустая и с небольшим окном без стёкол, но с плотными ставнями.

— Сюда иди, — приказал я, на что Утара вздрогнула и поспешила приблизиться, всё так же обречённо смотря себе под ноги. — Будешь жить здесь. В доме в целом, и в этой комнатушке в частности. Поняла?

— Да… — Утара шумно проглотила подступивший к горлу ком. — Да, хозяин.

Меня передёрнуло, руки затряслись от ярости, изо рта вырвался нечленораздельное мычание. Я схватился за кинжал.

— Ещё раз назовёшь меня хозяином, сука, и я тебя язык отрежу.

— Простите, простите, — залепетала девка, попятившись назад. — Не буду, простите, не буду больше.

— Вот и молодец, — я убрал руку с кинжала и приказал Утаре прекращать рассматривать половицы, всё равно в них нет ничего интересного, только если она не дятел, а в древесине жуки завелись. — Ты можешь продолжать пользоваться своим обычным именем, но с сегодняшнего я нарекаю тебя Кор’Негсирвой. Или Консервой, если сокращённо.

Я едва справился, чтобы не рассмеяться. Кто его знает, как образуются имена в языке ксатов, но такого имени и сокращения не должно существовать. Да и самого слова «консерва» этот мир не знает.

— Консерва? — шёпотом переспросила Утара.

— Это означает «хранитель». Ты будешь хранить… этот дом. Топить печь, чтобы стены не отсырели, впускать магов на зарядку сигнального контура, следить за книгами, чтобы мыши их не погрызли. Твоя жизнь, — я обвёл руками стены вокруг нас, — теперь связана с этим домом.

— Как… домохозяйка? — неуверенно переспросила Утара. Во взгляде её голубых глаз блестело непонимание, страх, лёгкая толика надежды.

— Как домоправитель. Только раб. Но и домохозяйка лишней не будет. Готовить умеешь?

Девчонка готовить умела немного, как и умела пользоваться магической плитой. Я заглянул в лог-файл Утары и разочарованно покачал головой. «Чувство магии» отсутствовало, без него заряжать наргодат Утара не сможет. Но у меня наготове план на подобный случай.

Я повёл девку к вмурованному в стену гостиной замыкателю сигнального контура и саркастично улыбнулся, потому что несколько сглупил.

Дом не исчезнет, как и не исчезли замыкатели сигнального контура из академии. Подобные вытянутому подсвечнику деревянные наргодат, на верх которого укладывался зелёный камень, а в углы комнат рассовывались синие. Зелёный камушек впитывает скверну с моей маной, но что в первом учебном году, что в прошедшем — ни один замыкатель не исчез. Думаю, скверна в другие предметы передаётся от магического источника, то есть меня, самой скверны или магических кристаллов.

Я включил Утару в сигнальный контур. До сегодняшнего вечера у неё есть время отказаться от комнат, которые она арендовала с остальными, перенести вещи и закончить прочие дела. Завтра надо договориться о мебели мне в спальню на второй этаж, купить рабе небольшой комод для пожитков, перенести небольшую кровать из гостиной в комнатушку, обсудить бытовые вопросы и вообще сделать всё, чтобы даже через десяток лет я мог вернуться в любой момент, с семьёй или один, но даже не думать о бытовых делах.

— А теперь, Консерва, мы пойдём в гильдию авантюристов. Ты продолжишь им быть, и будешь выполнять задания, рабам это позволено. Заработанные деньги можешь пускать на свои нужды, всё равно дрова для плит и услуги мага для зарядки наргодат оплачивать буду я. Но со временем ты будешь возвышать свою душу, получая единицы «величий» и «свершений», — я показал в сторону гостиной, намекая на зелёный камушек домового сигнального контура. — Через год ты должна самостоятельно работать с магией и экономить мне деньги на услугах магов.

— Но у меня «Чувство магии»… — начала тихо говорить Утара, не в силах поднять взгляд выше моей груди.

— А это второе, что мы сделаем в гильдии авантюристов. У тебя есть пять единиц «свершения», этого хватит.

— Я для этого их и копила, — пролепетала Утара, проглотив подступивший ком и не сдержав слёзы. — Хотела накопить денег и освоить его, чтобы с магическими всякими работать. У нас… У Каира…

При упоминании парня девка зарыдала, закрыв лицо ладонями. Я не стал её останавливать, лишь молча ждал и боролся с омерзением от вида этого несуразного существа. День назад убить меня хотела, а теперь сокрушается, что к ней применили ту же логику. Лицемерно, нечего сказать.

Утара закончила рыдать и продолжила, что у её компании был магический кипятильник и такое же огниво. Первый за десять минут вскипятит литр воды, а во второй достаточно просто подать немного маны и на кончике загорится небольшое пламя. Эти два устройства — трофеи. Оруки когда-то напали на один из караванов и все ценности утащили к себе в логово, которое и зачищала четвёрка в составе крупной группы. На делёжке трофеев им достались эти два наргодат.

— Ну вот и радуйся, — сказал я Утаре. — Твоя мечта сбылась, ты получишь «Чувство магии».

* * *

Вчерашний день, когда я получил Утару как своего раба — вымотал меня настолько, что вечером сил на разговоры не осталось. Притом больше всего моральных, а не физических. И даже дело не в том, что на объявления для моей семьи опять прислали какую-то ахинею.

В гильдии авантюристов удивились, когда я разрешил Утаре работать. Многие предполагали, что я девку заберу с собой. Какой-то умник с издёвкой уточнил, а не позволю ли я Утаре оказывать и прочие услуги, якобы в одном из борделей место освободилось. Народ заржал, девка вдавила голову в плечи. Я же только