Марклин услышал, что громко говорит он сам. Медленно оннаклонился над трупом, чтобы увидеть мертвое лицо, повернутое в сторону.Стюарт. Стюарт Гордон, мертвый, лежащий на краю этого громадного стола впыльном шерстяном пиджаке, с грязью, налипшей на подошвы, с невозможно худымлицом, с похожим на птичий клюв носом и безжизненными голубыми глазами. Божемилостивый, они даже не закрыли ему глаза! Они что, все обезумели?

Марклин неуклюже отступил назад, столкнувшись с Томми инаступив тому каблуком на пальцы. Он поспешно убрал ботинок с его ноги. Всемысли исчезли из его головы. Мертвый завладел им полностью. Стюарт мертв.Стюарт мертв.

Томми уставился на тело. Понял ли он, что это Стюарт?

– Что это означает? – спросил Томми тихим голосом,кипящим от гнева. – Что случилось со Стюартом?.. – Но слова звучалинеубедительно. Его голос, обычно ровный, теперь ослаб от потрясения.

Другие собрались вокруг, прижимая их вплотную к столу. Вялаялевая рука Стюарта лежала прямо перед ними.

– Во имя Небес, – гневно произнес Томми, –закройте ему глаза!

Двигаясь от одного конца стола к другому, члены орденаокружили тело – фаланга скорбящих в черном. Были ли они скорбящими? Даже ДжоанКросс была здесь, во главе стола, ладони ее покоились на ручках инвалидногокресла, покрасневшие глаза смотрели на Томми и Марклина!

Никто не говорил. Никто не двигался. Первая стадия молчания– отсутствие речи. Вторая стадия – отсутствие движения. Все участники действастояли настолько тихо, что он даже не слышал, чтобы кто-то перевел дыхание.

– Что с ним случилось? – требовательно спросилТомми.

Снова все молчали. Марклин не мог остановить глаза хоть начем-нибудь. Он продолжал глядеть на маленький мертвый череп, покрытый тонкимиседыми волосами.

«Ты убил себя, ты, дурак, ты, старый идиот? Это то, что тысделал? При малейшей угрозе разоблачения?»

И вдруг совершенно внезапно он осознал, что все остальныесмотрят не на Стюарта – они смотрят на Томми и на него.

Марклин почувствовал боль в груди, словно кто-то началсдавливать ее невероятно сильными руками.

Он обернулся, отчаянно ища знакомые лица вокруг себя. Энцо,Харберсон, Элвера и все остальные со злобой смотрели на него. Элвера уставиласьпрямо ему в глаза. И стоящий рядом, справа, Тимоти Холлингшед холодно смотрелна него.

Только Томми не глядел на приятеля. Томми уставился взглядомчерез стол, и когда Марклин посмотрел, что же его там привлекает, чтозаставляет его не обращать внимания на всех остальных, на вопиющий ужас всегоокружающего, он увидел стоящего всего в нескольких футах Юрия Стефано,подобающе одетого в траурное черное.

Юрий! Юрий был здесь, он присутствовал здесь все это время!Это Юрий убил Стюарта? Почему, ради бога, Стюарт не оказался умнее, почему несмог уклониться от встречи с Юрием? Основная часть их плана, фиктивного изгнания,базировалась на том, что Юрий никогда, никогда не сможет появиться в Обителиснова. А этот идиот Ланцинг позволил Юрию ускользнуть из долины.

– Нет, – сказала Элвера. – Пуля нашла своюцель. Но рана не была смертельна. И он пришел домой.

– Вы были помощниками Гордона, – надменно произнесХоллингшед, – вы оба.

– Его помощники, – отозвался Юрий с другого концастола. – Его самые талантливые ученики, его гении.

– Нет! – сказал Марклин. – Это неправда. Ктообвиняет нас?

– Стюарт обвиняет вас, – ответил Харберсон. –Бумаги, разбросанные по всей его башне, обвиняют вас, его дневник обвиняет вас,его поэзия обвиняет вас, Тесса обвиняет вас!

Тесса!

– Какое право имели вы войти в этот дом? – словногром прогрохотал Томми, покрасневший от охватившей его ярости.

– У вас нет Тессы. Я не верю вам! – вскричалМарклин. – Где Тесса? Это все было для Тессы! – И затем, осознав своюужасную ошибку, он во всей полноте представил все, что уже знал.

Ох, почему он не прислушался к своему инстинкту? Егоинстинкт приказывал немедленно удалиться, и его же инстинкт теперь говорил, чтоуже слишком поздно.

– Я британский гражданин, – сказал едва слышноТомми. – Меня не вправе задержать какой-то там «комитет бдительности».

И сразу же толпа сдвинулась и пошла на них, медленнооттесняя обоих от головы стола по направлению к ногам. Чьи-то руки схватилиМарклина. Этот отвратительный Холлингшед удерживал его. Он слышал, как Томмивозмутился снова, требуя, чтобы ему позволили уйти, – но теперь это былосовершенно невозможно. Они были зажаты в коридоре, и их оттесняли вниз; мягкийглухой стук ног по натертым воском доскам коридора отражался под деревяннымиарками. Они оказались во власти толпы, от расправы которой убежать былонемыслимо.

С громким металлическим лязгом и треском двери старого лифтаотворились. Марклина втолкнули внутрь. Он неистово крутился, клаустрофобия,охватывавшая его ранее, напала на него снова, заставила закричать.

Но двери заскользили, закрываясь. Он и Томми стояли,прижатые друг к другу, в окружении Харберсона, Энцо, Элверы, темноволосоговысокого Холлингшеда и еще нескольких – сильных мужчин. Лифт стучал ираскачивался, опускаясь вниз. В подвалы.

– Что вы собираетесь с нами делать? – внезапнопотребовал ответа Марклин.

– Я настаиваю на том, чтобы меня снова отвели на главныйэтаж, – произнес Томми надменным тоном. – Я настаиваю на немедленномосвобождении.

– Есть преступления, которые мы считаем невыразимоотвратительными, – спокойно ответила Элвера, устремив взгляд теперь, славабогу, на Томми. – Определенные поступки, которые мы, как правило, не можемни простить, ни забыть.

– Я хотел бы знать, что это означает! – выкрикнулТомми.

Тяжелый старинный лифт остановился с вибрирующим стуком.Затем он открылся в проход, и Марклин снова очутился в чьих-то руках,причинявших ему боль.

Их повели длинными незнакомыми переходами в подвалы, сводыкоторых опирались на грубо отесанные деревянные балки, отчего подвалы большенапоминали шахты. Их окутывал мощный запах земли. Все остальные были теперьрядом или позади них. Они увидели две двери в конце перехода – массивныедеревянные двери под низкой аркой, надежно закрытые на засов.

– Вы думаете, что сможете держать меня здесь противмоей воли? – спросил Томми. – Я британский подданный.

– Вы убили Эрона Лайтнера, – сказал Харберсон.