части книги, мечта о создании под прикрытием нацистской Германии «чистой» с этнической точки зрения Румынии была разбита реалиями изменчивого международного контекста, ходом военных действий и нуждами национальной экономики. Мечта уходила корнями во внеисторическое видение прошлого Румынии как земли, принадлежавшей румынской этнической нации «от начала времен». Присутствие какой-либо другой этнической группы на территории страны считалось аномалией, возникшей в результате махинаций враждебных внешних сил, желавших удержать румын в подневольном и отсталом состоянии. Из этого румынские националисты делали вывод, что для создания необходимых для развития нации предпосылок нужно было удалить все национальные меньшинства. В период впечатляющих успехов Германии, в первые месяцы войны и позднее, весной и летом 1942 г., когда судьба вновь склонилась на сторону нацистов, Иону Антонеску и его подчиненным казалось, что страна входит в беспрецедентно благоприятный период, который позволит ей воссоздать свою столь желанную этническую однородность. Многие из действий правительства против евреев, ромов и других национальных меньшинств в 19411942 гг., как и планы правительства по «очищению» в ближайшем будущем, проистекали из подобного представления.

Однако по мере того как приходило понимание, что ход войны принимал неблагоприятный для стран Оси оборот, и что Румыния может пострадать, если ее политика против евреев и других национальных меньшинств будет воспринята вероятными победителями как варварская, румынские лидеры умерили свой пыл, приостановили, а в дальнейшем и вовсе отказались от своих самых радикальных планов. Наиболее практически значимым решением явился отказ от депортаций евреев в лагеря смерти, но изменения отразились и на других областях, как, например, приостановка депортации ромов, смягчение форм и замедление темпов румынизации. В случае с румынизацией, однако, наиболее важным сдерживающим фактором было опасение нанести недопустимый ущерб национальной экономике, если слишком быстро устранить евреев и другие национальные меньшинства. Это опасение оказывало сильное влияние на румынских лидеров с самого начала войны.

Однако режим так и не отказался от своего «великого идеала» и не подверг сомнению его основные идейные предпосылки, даже если приспосабливал методы его достижения к меняющейся ситуации. После отказа от депортации евреев правительство решило упростить их эмиграцию в Палестину, которая во многом была вынужденной и сопровождалась высоким риском для жизни эмигрантов. Отказавшись от планов обмена населением с Болгарией и Венгрией, правительство продолжало изучать возможность полного «очищения» восточных провинций и укрепления восточных границ вплоть до конца 1943 г. Причинами того, что, несмотря на поддержку Кондукэтора, этим планам не суждено было сбыться, был разнобой в приоритетах различных ведомств, сомнения по поводу надежности восточных этнических «братьев», а также меняющиеся оценки и разногласия относительно ближайших военных и политических перспектив. Как в своей готовности адаптироваться к меняющейся международной обстановке, так и в своей преданности идеалу этнически чистой Румынии режим пользовался пониманием и поддержкой значительной части политической и интеллектуальной элиты нации.

Заключение

После государственного переворота 23 августа 1944 г., устранившего режим И. Антонеску и восстановившего на короткое время конституцию 1923 г., Василе Стойка еще около двух лет проработал в Министерстве иностранных дел[1278]. В течение этих своих последних лет на дипломатической службе В. Стойка продолжал дело, которым занимался почти всю жизнь: размышлял и писал меморандумы о том, как наилучшим образом отстаивать территориальные требования страны на международных форумах. На этот раз его предложения кардинально отличались от того, что он предлагал в 1940–1943 гг. В докладе, представленном им в феврале 1946 г., обобщавшем деятельность Бюро по вопросам мира, он упомянул исследование, которое содержало различные сценарии обменов населения, но утверждал, что при новых обстоятельствах оно утратило свое значение[1279]. В остальных материалах, написанных и собранных им для Парижской мирной конференции, он пытался доказать, что отношение румынского государства к национальным меньшинствам в межвоенный период было безупречным. Это отношение доказывает, утверждал он, что Румынии как цивилизованной стране следовало отдать всю Трансильванию, не уступая Венгрии ни единой ее части[1280]. Такой взгляд для В. Стойки был не в новинку; подобные же материалы он писал и для Парижской мирной конференции в 1919–1920 гг., чтобы отстоять репутацию своей страны, когда ее обвинили в этнической нетерпимости и агрессивном антисемитизме[1281].

Столь резкое и полное изменение взглядов можно рассматривать как доказательство двуличности и цинизма В. Стойки. Наблюдатель может задаться вопросом, когда же он был искренним – тогда, когда продвигал этническую чистку в качестве эффективного и законного способа укрепления государства, утверждая, что только чистые с этнической точки зрения страны имеют будущее, или тогда, когда, настаивая на природной доброте и терпимости румын, доказывал, что многонациональный состав населения страны – это правило, а не исключение? Возможно, однако, что сам В. Стойка не видел никакого противоречия между тем, что он говорил до и после Второй мировой войны с одной стороны и своими предложениями 1940–1943 гг. с другой. Своим критикам он мог бы возразить, что в обоих случаях он делал одно и то же дело: отстаивал высшие интересы румынской нации. Изменился не В. Стойка, изменилась международная ситуация, он лишь приспособил свою систему доводов к новым обстоятельствам.

В такой перспективе ключевым фактором является то, что В. Стойка как в демократический, так и в пронацистский период своей деятельности представлял себе румынскую нацию как этническую, как основанное на общности «крови» сообщество, из которого исключались все лица иной, кроме румынской, этничности, даже если они родились и всю свою жизнь прожили на румынской территории и были гражданами румынского государства. Отсюда вытекало, что и сама Румыния, и ее государственность в конечном счете принадлежала румынской этнической нации. Миссия правительства состояла в защите интересов этой нации, а не интересов национальных меньшинств, чье присутствие на румынской национальной территории, и тем более лояльность государству были проблематичными. Государство относилось к этим меньшинствам терпимо, предоставляло их членам равные права (на самом деле делало вид, что предоставляет) или же, в иной ситуации, подготавливало их изгнание во имя достижения «этнической чистоты» страны. В мире, которым управляли демократии, на повестке дня была толерантность; следовательно, румыны должны были быть представлены добрыми и терпимыми по природе; в мире же, которым управляли фашисты и национал-социалисты, признаками внушающей уважение «витальности» были дисциплина, жестокость и радикальный национализм. И тогда, когда он работал в духе первого варианта, и тогда, когда разрабатывал планы в духе второго, В. Стойка служил своей нации, и это единственное, что имело для него значение.

Не будем забывать, что хотя не все румыны разделяли подход В. Стойки к проблемам в области внешней политики и многие не обязательно согласились бы с его идеей достижения этнической чистоты путем массивного обмена населением, подавляющее большинство