– Совершенно верно. Вот мы и расставили с вами все точки над"и". Мы знаем, чего нам ждать друг от друга. Это к лучшему. Этооблегчит общение.

– Никакого общения быть не может. Карл убьет вас. Или вынадеетесь перехитрить его? Не лезьте, Валерий Павлович, вы не выберетесь живым.

– Это мое дело. А вот у вас очень мало шансов, Алиса, еслибудете продолжать в том же духе.

– Но ведь вы не выстрелите, Валерий Павлович. Вы напрасноменя пугаете. Я вам живая нужна. Так что уберите вашу пушку от греха подальше,а то я чувствую, у вас ручки дрожат, нажмете там что-нибудь ненароком.

– Не обольщайтесь. Я могу обойтись и без вас. Одного Максимабудет вполне достаточно, – медленно произнес Харитонов, но пистолет все-такиубрал.

Туннель был просвечен насквозь прожекторами. С миной,которую оставила в машине Инга Циммер, возились страшно долго. Удалосьобезвредить за три минуты до взрыва. Бывший заложник долго не приходил в себя.Его увезла «Скорая». Никто пока не знал, что именно вколола ему сумасшедшаядевка, и опасались неприятных последствий.

Злосчастный контейнер был заснят десятком фото – ителекамер. Пресс-конференция профессора Бренера началась стихийно, прямо наобочине шоссе. Репортеры набежали как из-под земли, и даже спецназ оказалсябессилен.

– Сколько жизней может унести эта штука? – выкрикнул первыйлихой юноша-репортер, пробившийся через оцепление.

– Счет идет на сотни тысяч, – устало произнес Бренер вмикрофон, инфекция распространяется на радиус около пяти километров, учитываявзрывную волну, может распространиться дальше. Штаммы очень жизнеспособны,сохраняются в воздушной среде до десяти дней. Устойчивы к температурным колебаниямот минус пятидесяти до плюс пятидесяти градусов по Цельсию. Передаетсявоздушно-капельным путем. Каждый зараженный моментально становится источникоминфекции, и заболеют все, кто войдет с ним в контакт.

– Существуют какие-либо методы профилактики и защиты? –выкрикнул тоненький голосок из толпы журналистов.

– Существуют, – кивнул Бренер, – к некоторым видамбиологического оружия уже разработаны системы защиты. Но штаммы бластомикоза,которые находятся в этом контейнере, устойчивы к любым вакцинам и антибиотикам.

– Каким образом будет уничтожен контейнер? Похоронен, какядерные отходы?

– Ни в коем случае. Живая культура бластомикоза, как чумы ихолеры, способна сохранять болезнетворность под землей сотни лет. Единственныйспособ уничтожить штаммы – растворить контейнер в большом количестве азотнойили серной кислоты.

На следующее утро фотографии профессора Бренера сконтейнером в руках были помещены на первых полосах всех газет, не толькошвейцарских, но европейских и американских. Заголовки гласили:

«В результате блестящей операции бойцов швейцарскогоспецподразделения „Штерн“ освобожден из рук террористов гражданин Израиляпрофессор-биохимик Натан Бренер…»

Все события прошедшей ночи излагались с потрясающими,душераздирающими подробностями. Так, одна уважаемая французская газета уверяласвоих читателей, будто все четверо террористов были заражены новейшим вирусом«никарагуанского бешенства», который они подцепили при похищении профессора излаборатории в Беэр-Шеве. Натан Ефимович никогда в жизни не слышал о такомвирусе. Оказывается, он влияет исключительно на психику и никак не вредитфизиологическим функциям организма, даже наоборот, повышает энергетику, делаетзараженного силачом-суперменом. Человек становится чем-то вроде непобедимогокиборга, лишенного страха и жаждущего крови.

Сам профессор якобы не заразился только потому, что былзаблаговременно вакцинирован. Он вообще делал себе прививки от всехинфекционных заболеваний, над которыми работала его лаборатория, о чем самзаявил в интервью корреспонденту уважаемой газеты.

Далее говорилось, что злосчастный контейнер, наполненныйвирусами этого самого «никарагуанского бешенства», на самом деле не будетуничтожен. Швейцарские спецслужбы намерены тайно использовать его в своих целяхпод руководством профессора Бренера.

Другая газета, немецкая, оказалась более скромной и сообщилавсего лишь о том, что известная террористка Инга Циммер вскрыла контейнер сбластомикозом, заразилась и теперь бегает по Альпам, распространяя инфекцию.

Но все издания были единодушны в одном: Израильоскандалился. Только что урегулированный усилиями ООН арабо-израильскийконфликт опять обострился. Представители ООН инспектируют иракские секретныеобъекты, а оказывается, израильтяне производят по-тихому чуму двадцать первоговека, тем самым подвергая страшной опасности весь мир. Теперь неизвестно, когдаи чем разрешится международный кризис.

Следующей по важности новостью стала паника на бирже,лихорадка на рынке ценных бумаг. Запрыгали цены на нефть, стали падать иподниматься курсы разных валют.

Впрочем, экономические новости Натана Ефимовича неинтересовали. Он ничего не понимал ни в акциях, ни в биржевой лихорадке, ни вценах на нефть.

– Алиса, у вас есть раскладушка? – спросил Харитонов как нив чем не бывало.

– Обойдетесь, – буркнула Алиса, – будете сидеть на кухне. Явас не приглашала. Вас здесь нет.

Она захватила подушку и одеяло со своей тахты, ушла кМаксимке в комнату и закрыла дверь. Стараясь не шуметь, разложила староекресло-кровать, завела маленький будильник на девять, забилась под одеяло.

Только что ей казалось, стоит лишь положить голову наподушку, и она заснет как убитая. Но никак не получалось. Она кожей чувствовалаприсутствие Харитонова за стенкой, и в этом было что-то из фильмов ужасов, издетских необъяснимых страхов, которые окатывают среди ночи ледяной волной,медленно под-, ступают к кровати из темных углов, тянут длинные скользкиещупальца к лицу, к горлу, не дают шевельнуться, заорать на всю квартиру, икажется, ты совершенно один в мире, и нет спасения.

От того, что в отставном полковнике товарище Харитонове ненаблюдалось ничего мистического, от того, что он был вроде бы живым существом,из мяса и костей, и новые ботинки ему иногда натирали пятки, и в животе у негобурчало от молочнокислых продуктов, становилось почему-то еще страшней.

Максимка застонал, позвал ее, не открывая глаз. Она прижалаледяную ладонь к его горячему лбу. Не меньше тридцати восьми. Он всегда болел свысоченной температурой. Иногда температура подскакивает у него просто отвозбуждения. Его нельзя назвать нервным ребенком, просто слишком развитовоображение.