– Валерий Павлович, я сбегаю в супермаркет, пока вы тутвозитесь, сообщила она шепотом, – я ведь так и не успела купить никакой еды.

Он аккуратно вытащил плоский блестящий кругляшок с тонкимипроводками из-за батареи центрального отопления и вскинул глаза на Алису:

– Половина второго ночи. Не время ходить по магазинам.

– И все-таки я пойду. У нас здесь круглосуточный супермаркетв двух шагах.

– Ну, давайте. Я подожду, – легко согласился Харитонов.

Оставшись один, он прошелся по квартире, размышляя, каклучше воспользоваться внезапным уходом хозяйки. С «жучками» он уже разобрался.Квартира как прослушивалась, так и будет прослушиваться, только уже не олухамииз МОССАДа, а его людьми. Одного олуха час назад сняли по его наводке ребята изФСК. Второго ищут и скоро найдут.

В квартире был беспорядок. Хозяйка еще не успела разобратьвещи после возвращения. На стуле у ее тахты висели джинсы. Взгляд Харитонованаткнулся на бумажный прямоугольник, который валялся у ножки стула. Он поднял.Это была визитная карточка, выпавшая, вероятно, из кармана джинсов.

«Посольство Соединенных Штатов Америки в Израиле. Атташе посвязям с общественностью мистер Уильям Баррет. Тель-Авив…» Дальше шел адрес ишестизначные тель-авивские телефонные номера. С обратной стороны был от рукинаписан еще один номер, семизначный. Возможно, московский.

Недолго думая, полковник спрятал визитку к себе в карман.

* * *

Алиса вышла из подъезда, огляделась, спокойно обошла машины,стоявшие во дворе. Все они были пустыми. Значит, люди Харитонова либо неприехали еще, либо прячутся где-то дальше, в соседнем дворе. Пустячок, ноприятно.

Алиса отправилась за покупками в половине второго ночи нетолько потому, что дома не было никакой еды. Ей стало интересно, кто теперьдежурит у ее подъезда. Она хотела определить для себя, насколько оперативенХаритонов. С самого начала закралось подозрение, что теперь за ним стоят уже неславные органы, а нечто совсем другое. Слишком дорого и элегантно он был одет,слишком шикарная была у него машина. Да, конечно, КГБ стал теперь инойорганизацией, название сменилось, но вряд ли зарплаты сотрудников, дажеполковников, столь велики. Ну никак не верилось в это.

Еще в ресторане она обратила внимание на золотые часы«Ролекс», тускло поблескивающие на его запястье, заметила платиновый перстенек,украшающий толстый мизинец. Черный топаз, с диагональю из пяти довольно крупныхбриллиантов. И такие же запонки, такая же галстучная булавка. Скромненько, носо вкусом.

«А не бандитом ли вы заделались, уважаемый Валерий Павлович?– подумала Алиса. – Ведь известно, что многие ваши коллеги, отставные майоры иполковники, идут в охранные структуры. А что обычно охраняют в наше время?Большие деньги и больших людей».

Снег поскрипывал под ногами, свежий ночной морозец пощипываллицо. Было так приятно идти в одиночестве по родному переулку в магазин запродуктами, молчать, дышать, слушать тишину.

В пустом супермаркете она сосредоточенно выбирала продукты.Денег осталось совсем мало. На карточке двести долларов, и никаких заначек. Онавсе потратила на поездку в Израиль. Сколько времени придется прожить на этидвести долларов, неизвестно. Вряд ли ей сейчас дадут выйти на работу и взятьочередной заказ.

Вряд ли она вообще когда-нибудь вернется к прошлойнормальной жизни. Возможно, этих двухсот долларов как раз и хватит до конца…

«Стоп. Прекрати, – одернула себя Алиса, – не раскисай! Никтоне заинтересован, чтобы мы погибли. Мы нужны им живые и невредимые, Ну в самомделе, почему я так страшно паникую? Что, Карл схватит Максима или меня,приставит дуло к виску и использует в качестве заложников? И ради этого онзаявится в Москву? Разумеется, нет. Но он может озвереть, когда поймет, что яего подставила и собираюсь сдать Харитонову. И в общем, он будет прав, потомучто это такое паскудство, такое… Господи, о чем я? Он ведь бандит, террорист,хладнокровно отправлял на тот свет целые автобусы с заложниками, он спокойноотравил американца Денниса Шервуда, он держал дуло у моего лба одиннадцать летназад. Но не выстрелил… А собственно, почему они все так уверены, что он жаждетпознакомиться поближе со своим сыном? С чего они взяли?»

Она начала тупо убеждать себя, что все это бред и КарлМайнхофф здесь не появится.

На обратном пути она почти бежала. Ей вдруг стало противнооттого, что Харитонов сидит в ее квартире, и Максимка может проснуться.

Свернув за угол, не успев войти во двор, она резкоостановилась. В тишине почудились мужские голоса. Она осторожно выглянула из-заугла дома и заметила два мужских силуэта под фонарем. Один стоял, другой приселна корточки у какой-то машины. На всякий случай Алиса решила подождать, покаони уйдут.

Ушли они буквально через минуту. Вернее, убежали. Она едвауспела отступить в темноту между домами, они промчались мимо нее и исчезли заповоротом в конце переулка.

Подождав для верности еще несколько минут, Алиса направиласьк своему подъезду и машинально бросила взгляд на ту машину, которая стояла наотшибе, под фонарем и возле которой только что возились двое мужчин.

Это был темно-лиловый «Ауди» полковника Харитонова.

– Не дергайся, – предупредила Инга заложника, – если что,контейнер упадет и взорвется.

Продолжая вести машину, она одной рукой извлекла из карманасвоей спортивной сумки одноразовый шприц-ампулу и моментальным движениемвсадила иглу заложнику в плечо, сквозь тонкий свитер. Он сильно вздрогнул ичерез минуту потерял сознание.

Машина ехала вверх по горной дороге со скоростью стокилометров в час. Снег залеплял ветровое стекло. Седан поднимался все выше вгоры, дорога становилась скользкой, извилистой. Вверху стрекотало несколькополицейских вертолетов.

– Инга, не делайте глупостей, – заговорило переговорноеустройство в машине, – если с контейнером что-то произойдет, вы перваяпострадаете. Через тридцать минут после заражения ваша кожа и слизистаяпокроются язвами. Уродливыми, очень болезненными волдырями. То же самоепроизойдет внутри вас. Будут поражены легкие, печень, лимфатические узлы. Выстанете кашлять кровью. Температура поднимется выше сорока. Ваше телопревратится в одну сплошную гноящуюся язву. Прежде чем вы умрете, вам придетсястрашно мучиться не меньше сорока восьми часов. Ни один наркотик не сниметболь.

Инга узнала голос профессора Бренера и тихо рявкнула:

– Заткнись, еврейская морда!

– Инга, что с заложником? – произнес уже другой, незнакомыйголос.