— Да, — кивнул Дэвид. — И животные тоже. Койоты и волки,сотни, может, тысячи, сдвинули трейлеры с дороги. Завалили их набок и сдвинулис асфальта. Теперь большинство из них стянуто в ми хим, сторожевой круг. —Мальчик отпил из бутылки. Его рука дрожала. Он посмотрел на каждого, а потомвзгляд его вернулся к Джонни. Всегда Джонни! — Он хочет того же, что и вы.Чтобы мы уехали.

— Тогда зачем он привел нас сюда?

— Он не приводил.

— Что?

— Он думает, что это он привел нас, но это не он.

— Что ты такое горо…

— Нас привел Бог. Чтобы остановить его.

2

В воцарившейся после этой фразы тишине Стив внезапнообнаружил, что прислушивается к вою ветра. И ничего не услышал. Ветер стих.Издалека доносился шум пролетающего самолета. Нормальные люди летели по нормальнымделам, спали, ели или читали «Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт», и ничего больше.

Нарушил молчание, разумеется, Джонни, и, хотя голос егозвучал как всегда уверенно, выражение глаз Стиву очень не понравилось. Онрешил, что ему больше нравится Другой Джонни: с широко раскрытыми глазами ибезумной ухмылкой, как в то мгновение, когда он подносил ружье к уху пумы,чтобы снести ей голову. Такого Джонни, не признающего никаких норм и законовбандита, Стив знал хорошо. С повадками этого Джонни Стив после началапутешествия сталкивался чуть ли не каждый день, пусть и в мелочах. Именно этогоДжонни боялся Билл Харрис, когда в кабинете Джека Эпплтона потребовал от Стивавыполнения пяти своих заповедей. Но этот Джонни исчез, уступив место другому, ссаркастическим изгибом бровей, тяготеющему к риторике.

— Ты говоришь так, будто у нас с тобой один Бог, Дэвид. Я несобираюсь учить тебя, но мне представляется, что тут ты не прав.

— Более чем прав, — возразил Дэвид. — И у вас, и у королялюдоедов один Бог, если, конечно, это не Тэк. Вы видели кан тахи, я знаю, чтовидели. И почувствовали, что они могут сделать.

У Джонни дернулся рот, показывая, как подумал Стив, чтоДжонни пропустил удар, хотя и не желал этого признавать.

— Пусть так, но человек, который привез меня сюда, далек отБога. Это светловолосый здоровяк полисмен с какой-то кожной болезнью. Онположил мешок с «травкой» в мою багажную сумку, а потом избил меня до полусмерти.

— Да. Я знаю. «Травку» он взял в автомобиле Мэри. Он положилна дорогу металлическую полосу с гвоздями, чтобы добраться до нас. Еслиподумать, история получается забавная. Не смешная, но не без черного юмора.Энтрегьян пронесся по Безнадеге словно смерч, стрелял в людей, резал их ножом,избивал, выбрасывал из окон, давил колесами патрульной машины… но все-таки несмог просто остановить нас на шоссе, подойти, достать револьвер и сказать: «Выпойдете со мной». Ему требовался… никак не подберу слово. — Он посмотрел наДжонни.

— Повод, — ответил босс Стива, знаток словесности.

— Совершенно верно, повод. Так же, как в старых фильмахужасов вампир не мог прийти сам. Ему требовалось приглашение.

— Почему? — спросила Синтия.

— Может, потому, что Энтрегьян, настоящий Энтрегьян, все ещеоставался в своем мозгу. На задворках, тенью. Как человек, которого выгнали изсобственного дома, но который может заглядывать в окна и стучать в двери.Теперь Тэк в моей матери… в том, что от нее осталось… и он попытается убитьнас, если сможет… но, наверное, он сможет и испечь лучший в мире пирог слаймом. Если захочет.

Дэвид опустил голову, губы его задрожали, потом он вновьпосмотрел на четверку взрослых.

— Предлог, который требовался ему, чтобы привезти нас вгород, особого значения не имеет. Как и многое из того, что он говорил илиделал. Это все чепуха. Хотя причины есть всегда. Глубинные причины. Он выдаетсебя, показывает истинную сущность, как тот, кто говорит, что он видит впузырьке с чернилами.

— Если повод не имеет значения, тогда что же имеет? —спросил Стив.

— То, что он выбрал нас и пропустил других. Он думал, чтоостановил на нас свой выбор случайно, как маленький мальчик, который в супермаркетехватает и бросает в корзинку матери все, что привлекает его внимание. Но это нетак.

— Похоже на Ангела Смерти в Египте, да? — спросила Синтия. —Только наоборот. На вас была отметина, которая заставила вашего Ангела Смерти,этого Энтрегьяна, остановить вас и увезти в город вместо того, чтобы простопропустить.

Дэвид кивнул:

— Да. Он не знал этого раньше, но знает теперь. Ми хим ентоу, говорит он: ваш Бог силен, ваш Бог с вами.

— Если это пример того, что Бог с нами, я надеюсь никогда непривлекать Его внимания, когда Он в полном дерьме, — фыркнул Джонни.

— Теперь Тэк хочет, чтобы мы ушли, — продолжал Дэвид. — Онзнает, что мы можем уйти. Потому что это договор доброй воли. Так всегдаговорил преподобный Мартин. Он… он…

— Дэвид? — обеспокоился Ральф. — Что такое? Что не так?

Дэвид пожал плечами:

— Ничего. Не имеет значения. Бог никогда не заставляет насделать то, чего Он хочет. Он говорит, что Ему нужно, и все. Потом Бог отходит всторону и смотрит, что получится. Жена преподобного Мартина как-то зашла к нам,когда он говорил о договоре доброй воли. Она сказала, что ее мать советовалаисходить из принципа: «Бог говорит: берите что хотите, но заплатите». Тэкоткрыл нам путь к шоссе 50, но там нам делать нечего. Если мы уедем, покинемБезнадегу, не сделав того, ради чего Бог послал нас сюда, нам придется за этозаплатить.

Он оглядел лица окружающих, и взгляд его вновь остановилсяна Джонни Маринвилле.

— Я останусь в любом случае, но, чтобы довести дело доконца, нужны мы все. Мы должны смирить свою волю перед волей Божьей, но мыдолжны быть готовыми к смерти. Потому что нет гарантий, что этого удастсяизбежать.

— Мальчик мой, да ты совсем обезумел, — покачал головойДжонни. — Конечно, иной раз это человеку даже к лицу, но сейчас перехлестываетчерез край. Если я до сих пор жив, то не для того, чтобы меня подстрелили илизаклевали стервятники в пустыне. Что же касается Бога, то, по моему разумению,он умер в 1969 году где-то во вьетнамских джунглях. Джимми Хендрикс[74] как разисполнял тогда «Лиловый туман» на армейском радиоканале.

— Послушайте до конца, хорошо? Это вы можете сделать?