Картеру Уитни

Выражаю особую благодарность Ричу Хаслеру из «Магма МайнингКорпорейшн», Уильяму Уинстону, священнику епископальной церкви, Чаку Берриллу,моему давнишнему (и многострадальнему, мог бы он добавить) редактору, и ТабитеКинг, моей жене и главному критику. А теперь, когда все они названы, ПостоянныйЧитатель, вместе со мной вы можете сказать большое спасибо им за удачи, а уж запромахи поругать меня.

С.К.

Пейзаж его поэзии — все та же пустыня…

Салман Рушди «Сатанинские стихи»

1

— О Господи! Пресвятой Иисус!

— Что такое, Мэри? Что?

— Разве ты не видел?

— Не видел что?

Она повернулась к нему. В яростном солнечном свете,заливающем пустыню, он увидел, как кровь отхлынула от лица Мэри, на бледнойкоже особенно четко проступили пятна ожогов на щеках и над бровями, где не смогпомочь даже самый сильный солнцезащитный крем.

— На том знаке ограничения скорости.

— И что там?

— Дохлая кошка, Питер. Прибитая или приклеенная, кто еезнает.

Он нажал на педаль тормоза. Мэри схватила его за плечо:

— Только не вздумай разворачиваться.

— Но…

— Что «но»? Может, хочешь сфотографировать? Не пойдет,парень. Если я увижу ее еще раз, меня стошнит.

— Кошка белая? — В зеркало заднего обзора Питер виделтыльную сторону знака, того самого знака ограничения скорости, о которомговорила Мэри, но ничего больше. Когда они проезжали мимо, он смотрел в другуюсторону, на каких-то птиц, кружащих над ближайшим холмом. Не все же времятаращиться на дорогу. В Неваде федеральное шоссе 50 прозвали самой пустыннойавтострадой Америки, и, по мнению Питера Джексона, попали в десятку. Правда, онвырос в Нью-Йорке, поэтому бескрайние просторы и отсутствие автомобилей давилина него сильнее, чем на уроженца той же Невады.

— Нет, полосатая, — отозвалась Мэри. — А какая разница?

— Я подумал, что в пустыне чудят сатанисты. Мэриэл говорила,что люди тут странные.

— Впечатлительные, — поправила его Мэри. — Цитирую:«Центральная Невада полна впечатлительных людей». И Гэри подтвердил ее слова. Апоскольку мы никого не встретили после того, как пересекли границу сКалифорнией…

— Но в Фэллоне…

— Заправки не в счет. Хотя даже там… — На лице Мэриотразились непонимание и беспомощность. В последнее время такое случалосьредко, хотя раньше, в первые месяцы после выкидыша, выражение это не сходило сее лица. — Почему они живут здесь, Питер? Я еще понимаю тех, кто обитает вВегасе или Рино… даже в Уиннемакке или Уэндовере…

— Те, кто приезжает из Юты, называют Уэндовер Пьяньдовером,улыбнулся Питер. — Гэри рассказывал…

— Но остальная часть штата… — Мэри его словно и не услышала.— Люди, которые там живут… Зачем они пришли туда? Почему остались на этомместе? Да, я родилась и выросла в Нью-Йорке, возможно, я чего-то не понимаю,но…

— Так ты уверена, что кошка не белая? И не черная? — Питербыстро глянул в зеркало заднего обзора, но они мчались со скоростью семьдесятмиль в час, так что знак давно растворился среди песка, мескитовых деревьев икоричневых холмов. Зато позади наконец-то появился еще один автомобиль.Ветровое стекло его так и сверкало в солнечных лучах. Их разделяла миля. Может,две.

— Нет, полосатая, я же сказала. Отвечай на мой вопрос. Ктоони, здешние налогоплательщики, и что их тут держит?

Питер пожал плечами:

— Налогоплательщиков тут всего ничего. Фэллон — самыйкрупный город, расположенный на шоссе 50, и основное занятие местных жителей —сельское хозяйство. В путеводителе сказано, что они построили дамбу и теперь уних есть вода для полива. А выращивают они главным образом мускусные дыни. Ядумаю, где-то рядом есть военная база. Через Фэллон проходит междугородныйавтобусный маршрут.

— Я бы уехала. Забрала свои дыни и уехала.

Правой рукой он коснулся ее левой груди:

— Это прекрасная пара дынь, мэм.

— Спасибо на добром слове. Дело не в Фэллоне. Я бы уехала излюбого штата, где куда ни глянь — ни дома, ни дерева, а к знакам ограниченияскорости приколачивают кошек.

— Видишь ли, зона восприятия — дело тонкое. — Питертщательно подбирал слова. Иногда (сейчас был как раз такой случай) он не знал,шутит Мэри или говорит серьезно. — Ты вот родилась в мегаполисе, поэтомуБольшая пустыня в твою зону просто не укладывается. В мою, кстати, тоже. Одногоздешнего неба и бесконечного горизонта достаточно, чтобы у меня поехала крыша.Я с самого утра чувствую, как все это давит на меня.

— И на меня. Еще как давит.

— Ты сожалеешь, что мы поехали? — В зеркале заднего обзораон увидел, что расстояние до автомобиля, ехавшего сзади, сократилось. Это негрузовик, который они видели на выезде из Фэллона, а легковушка. И несется какбешеная.

Мэри задумалась, потом качнула головой:

— Нет. Хорошо, что мы повидались с Мэриэл и Гэри… И озероТахо…

— Прекрасное озеро, правда?

— Восхитительное. Даже здесь… — Мэри посмотрела в окно. — Впустыне есть своя прелесть, этого у нее не отнимешь. Наверное, я запомню ее навсю оставшуюся жизнь. Но…

— …мурашки бегут по коже, — закончил за нее Питер. — Если тыиз Нью-Йорка.

— Чертовски верно, — согласилась Мэри. — С урбанистическойзоной восприятия. Даже если бы мы поехали по другой автостраде, все равноувидели бы одну пустыню.

— Это точно. — Он вновь посмотрел в зеркало заднего обзора.Очки, которые он надевал, садясь за руль, блеснули на солнце. Их настигалапатрульная машина, мчавшаяся со скоростью никак не меньше девяноста миль в час.Питер прижался к обочине, правые колеса съехали с асфальта, подняв шлейф пыли.

— Пит? Ты чего?

Еще один взгляд в зеркало. Хромированная решетка радиатора,сверкавшая так ярко, что Питеру пришлось прищуриться, стремительно надвигаласьна них… Но машина вроде бы белая, значит, не полиция штата.

— Стараюсь вжаться в землю. Может, и не заметят. За намикоп, и он торопится. Возможно, преследует…