Солнечный свет, теоретически продолжающий где-то существовать, окончательно увязает в непроницаемой листве. Лиловая тьма сопровождает их, избегая пока подбираться слишком близко к пламенеющим доспехам. Джуд замечает, что концы рунных знаков местами истлели и только изредка искрят. Две триста. А тут еще силуэты деревьев начинают расплываться и прорастать друг в друга. Расцветают какие-то новые пятна, похожие на случайные разводы кофейной гущи. То ли раскинул крылья безголовый дракон. То ли это бабочка. То ли это что-то другое, тоже симметричное, вроде двух лиц, соединенных поцелуем.

– Значит… всех… мы не спасем? – подает голос из-за спины София.

– Кого всех?

– Ну этих. Кастигантов. – Девушка говорит порывисто, расходуя по одному выдоху на каждое слово.

– Мы встретим только тех, кого должны.

– Потому что… суперпозиция?

– Да. Слышала, может, про Грааль? Вот ты стоишь у входа в пещеру. Грааль и в ней, и не в ней. Но стоит тебе зайти, будет только одно из двух. Наличие или отсутствие. Зависит от того, кто вошел. До сих пор достойных не было. Здесь примерно то же самое. Хагу мы встретили, а кто-то другой бы не встретил. Даже если б заглянул в то же самое дупло. Вполне возможно, что и мы сейчас пробираемся через толпу кастигантов, но никогда об этом не узнаем…

Джуд раздумывает, хорошо ли он объяснил. Вроде бы доходчиво. В любом случае, говорить что-то еще – окончательно собьется дыхание. София могла бы по меньшей мере угукнуть в ответ. Наверное, поняла. А может, и ничего не поняла.

Рыцарь останавливается. Заполошное сердце бьется в броню, как в колокол. Никто не налетает на него сзади. Не спрашивает о причине привала.

Может, она просто отстала, чтобы поправить крепление на латном сапоге. Или некстати залюбовалась перламутровой гроздью. Слишком она любопытная, София Верна. И не слишком дисциплинированная.

Это, конечно, легко проверяется. Нужно всего лишь обернуться. Но это значит обречь девушку на одно из двух. Наличие или отсутствие. Покачнуть равновесие пока еще не сбывшихся возможностей. Обернуться необратимо. И снова он парализован.

– София? – безо всякой надежды пробует он позвать девушку, все еще глядя перед собой.

– Я с тобой, – отвечает ему знакомый голос. Только это не голос Софии. Это голос Джудит. Той самой Джудит, которая всегда была и с ним, и не с ним.

Рыцарь вздрагивает. Потом усмехается. Кого он хотел переловчить? Он же за этим и пришел. Искупить грех невмешательства. Начать, наконец, жить необратимо. Похоже, у волшебного леса даже есть чувство юмора.

Джуд оглядывается.

Поскрипывают ветви. Колышется тусклый глянец листвы. Обшитые мхом коряги и каменные гребни напоминают странных существ, пришедших засвидетельствовать его выбор. Из-за их горбатых спин поднимается сизая мгла.

– Хорошо, – говорит им Джуд. – Я сделаю это один. Только, пожалуйста, полегче с ней. Вообще-то это в ваших интересах. Хоть она и отпирается, но, по-моему, София – все-таки ведьма.

Рыцарь снова разворачивается, чтобы начать свой путь в качестве одиночки. А законы этого пути придется схватывать на лету. Джуд не успевает отменить занесенный шаг, нога проваливается в пустоту, и он катится в вихре столетних листьев по бугристому склону, ушибаясь и обрывая нитки лиан. Вслепую хватает обнаженные корни, но его тащит дальше, через край уступа, и вот он оторван от земли на неприкаянное мгновение – и снова ввергнут в объятия тверди. Оглушенный жесткостью встречи, Джуд боком оползает на покатое дно.

Сознания он не потерял.

Под носом тепло, мокро и солоно-сладко. Рыцарь слизывает кровь и проглатывает вязкую слюну. Не натекло бы слишком много, а то есть риск задохнуться в шлеме. Если не захлебнуться. Зубы целы, только губу изнутри надорвал о левый верхний клык. Саднят бедра и колени. И позванивает в затылке. Спасибо эвелину, что не наломал костей. В общем, терпимо. Да еще и путь срезал. О лучшем и мечтать нельзя.

Рыцарь медленно усаживается, чувствуя, как в черепе перекатывается мозговое вещество, и оглядывает склон, рассеченный пополам свежей бороздой. Мог ли он не заметить обрыва перед собой? Конечно, не мог. Выходит, там, наверху, лес еще и не начинал шутить с ним. А вот теперь начал.

Джуд смотрит на треснувший экран арканометра. Две девятьсот. Рассказать кому в ордене Мангуста – не поверят.

Он шмыгает носом, чтобы собрать внутрь накопившуюся кровь, и резкая боль подпарывает правый бок. Ага, ребро. А то и два. Это, конечно, неоптимально…

Запрокинув голову и прикрыв глаза, Джуд воскрешает в памяти торжественную процессию волшебного народца, подсмотренную им в другом лесу. Дожидается, пока онемение разольется по содержимому доспехов. Главное, не затянуть с отдыхом. А то можно и задремать. Навсегда.

Хочется верить, София в порядке. Одной ей будет страшно, но может, эта среда не так ядовита для нее. Надо было отправить ее вместе с Хагой. Если бы еще кто-то его слушался.

Голоса… Рыцарь приподнимает голову.

Неподалеку звучит речь. Переговариваются два мужских голоса. Слов не разобрать, но общий тон спокойный, будто кому-то показалось уместным вести в этом месте дружеские беседы. Не похоже на застигнутых магической атакой кастигантов.

Это могут быть эльфы. Отсюда не поймешь. А может, и нет никаких голосов. Может, это Сильва Альвана окончательно настроился на частоту его помешательства, и в эфире снова «Трансцендентное радио Камелота». Лучше бы дали музыкальную заставку.

Сейчас задача встать. Да так, чтобы не вырвало под забрало. Это будет катастрофа. И возможно, один из самых негероических финалов в истории рыцарства.

Джуд поднимается навстречу слабому головокружению. Деревья вокруг расщепляются на несколько проекций, отчего лес становится гуще, но почти сразу вся фантомная флора возвращается в исходные контуры. Теперь можно идти.

Перед рыцарем вьется подобие тропы, которой тут совершенно точно не может быть, потому что остроухие не признают дорог. Она даже подсвечена для удобства каким-то мерцающим газом. Разумеется, это ловушка. В конце тропы его ждет средоточие тьмы, персональный Минотавр. В общем-то, классический расклад. Если не сказать – заурядный. Рыцарь наедине с тьмой. В конце концов, все всегда сводится к этому. Приглашение остается только принять.

Джуд идет меж неохотно расступающейся лесной стражи. Ветви царапают его доспехи. Несколько деревьев бесцеремонно таращат на него раззявленные дупла. Ошибкой будет достать меч сейчас. Этим дай только повод.

Меж тем к сырым и прелым запахам чащи примешивается еще один, явно посторонний. Остро и тонко пахнет дымом. Это не жирный коптящий чад автотехники, объятой огнем. Но это и не уютный аромат очага. Просто что-то становится пеплом. Вот все, что можно сказать.

Лес быстро редеет, и Джуд выходит к окраине обширной поляны. Замирает, пользуясь последним укрытием, которое предоставляет листва. Задирает голову. То ли деревья так высоки, то ли самое пространство над ним оптически вытянулось вверх. Дальнее небо, зажатое между зыблемых крон, видится ему словно со дна колодца. Да и что это за небо? Мглистое, демисезонное. И колючее от звезд, даром что утро. И ни одного родного созвездия.