– А вы?

– А мне и здесь хорошо. Я правильно понял, что ваш франкенштейн где-то рядом?

– Он был в одной из капсул машины Теркантура. Внутри контейнера, в который попала молния.

– Вы сказали, у него что-то со зрением.

– Когда он вернулся к нам, он был страшно ранен. Его ослепили.

– А вот это отлично.

– Но мы погрузили его в кому, чтобы восстановить зрение…

– Черт бы вас побрал, бичующие дьявола.

– Господин Леннокс, как вы не понимаете, его нельзя убивать. Такого шанса у нас больше не будет. Исследования еще не закончены.

– Закончены, доктор. Как и ваш коллега, вы можете уйти или остаться до тех пор, пока магия окончательно вас не сотрет. В любом случае для вас исследования закончены.

Покидая автобусный лабиринт, профессор оборачивается только раз – смотрит не на рыцаря, а на оставленные коробки с документами. Ален Лурия не обернулся ни разу.

Наконец-то.

Джуд берет несколько листов с поверхности еще не тронутой огнем стопки, сворачивает их в тугую трубку, наклоняется к костру. Пламя к этому времени распалось на несколько огоньков, подъедающих белые углы по краям черной чешуйчатой кучи. Рыцарь поджигает бумажный факел и обходит с ним пирамиду из коробок, задерживаясь тут и там, чтобы дать пламени приняться на новом месте.

Погребальный костер кастигантской мечты готов. На какое-то время в железном лабиринте становится светло, и живое янтарное зарево ложится на каркасы мертвых автобусов, а в пустых салонах приплясывают тени. Восходящий жар посылает к ночному небу объятые огнем листы. Они кружатся в воздухе, как бесцельные опаленные бабочки, и опадают пеплом.

Джуд, присев на вакантное бревно, дожидается, чтобы прогоревшая пирамида обвалилась внутрь себя. Дымящиеся останки он заливает эльфийским вином и тщательно вытаптывает уцелевшие огоньки. И жаль тратить время на это скаутское прилежание. И нельзя иначе: в Сильва Альвана кто лесу не друг, тот враг. Да и в баках мог остаться бензин.

В наступившей мгле рыцарь замечает, что руны на эвелине почти померкли. Он поворачивает к себе тыл запястья, чтобы свериться с арканометром, но, разумеется, видит только пустое гнездо.

Нужно оглядеться. Контейнер с машиной Теркантура должен быть поблизости. Если, конечно, случайная пространственная воронка не забросила его на другой край земли.

Джуд выходит из автобусного могильника и движется к дальнему краю поляны. Из-за кустов мало что видно, но как будто травяное плато обрывается там и ныряет в заросшую балку. Грузовик с контейнером мог опрокинуться и упасть в нее. Впрочем, гадать бесполезно. Похоже, магия основательно перетасовала ландшафтные формы, а дорогу, по которой ехал караван, полностью уничтожила.

На середине открытого пространства Джуд замирает. Справа, на два часа в полусотне футов, молочно белеет статуя, ясно вычерченная на бархатном фоне чащи. Мужская скульптура, образчик завидной анатомии, доступной исключительно героям легенд. Хотя принять эту фигуру за статую можно было только второпях и с испугу. Теперь видно, что это не мрамор, а живая плоть, бледная в матовом свете звезд и почти неподвижная, но, по крайней мере, вынужденная дышать. А вся эта атлетическая лепка действительно уснащает чье-то тело. Непонятно лишь, почему тело нагое или, вернее, почти нагое, если не считать облегающего и вроде как мокрого белья. А впрочем, понятно. Раз его держали внутри капсулы в каком-то восстановительном бульоне, то уж, наверное, голым. Кроме трусов его облачение состоит еще из повязки на глазах. Вот опознание и закончено. Вот и встретились.

Сверхчеловек не двигается. Джуд тоже остается на своей позиции. Подышать. Подумать. Еще один поединок. И все будет кончено. Только бы не сделать какой-нибудь оплошности. Не поддаться ни страху, ни азарту.

Да, ребра повредил некстати. Но в бою со слепцом, думается, это не критично. Да и боя, похоже, удастся избежать. Прямо как заповедовал покойный магистр. Какой бой, в самом деле. Он просто подойдет и отрубит трансмутанту голову. Это все не очень по-рыцарски, конечно… Подкравшись, напасть на безоружного калеку. Было бы достойнее объявить себя, зачитать приговор. А еще лучше – выдать противнику меч, а себе завязать глаза. И скинуть эвелин. Вот тогда себя будет не в чем упрекнуть. Но кто знает, на что способен кастигантский голем, пусть и слепой. В конце концов важно одно: он должен умереть. И если соблюдение правил дуэли может хоть сколько-то помешать такому исходу, придется их упразднить.

Более того, надлежит считать трансмутанта крайне опасным вплоть до наступления смерти. Он стоит там, омываемый эманацией немыслимой силы. Такие дозы магии истребили бы любое другое существо. Или обратили бы в фантом. Стоп, а что, если это и произошло? Вдруг это очередной симулякр?

Только один способ это проверить. Момент истины. Ну все, Леннокс, это и есть твое искупление. Время настало.

Джуд вынимает Аргумент из ножен и, ускоряясь, приближается к неподвижной фигуре. Шелест травы и скрежет доспехов выдадут его рано или поздно, но с этим уже ничего не поделать.

До цели остается несколько шагов. Вот она, крепкая шея, впаянная в тугие валики трапециевидных мышц. Все, что требуется, – провести чистый рассекающий удар между ямочкой на подбородке и яремной впадиной. Джуд изготовляет меч и на выдохе, на полушаге, посылает его в сверкающее полукружье.

Трансмутант подается навстречу и, обхватив эфес вместе с руками Джуда, жестко останавливает уже разогнанный удар. Он даже не пытался уклониться или отвести лезвие. Он просто пресек атаку так мгновенно и окончательно, словно на пути клинка возникло препятствие из ясеня или камня.

Джуд не сразу понял, что произошло. Мозг будто пропустил связующие звено между двумя состояниями: только что трансмутант покорно стоял, а полоска стали летела навстречу его шее – и вот она уже не летит, а слепой атлет недопустимо близко, и все его мышцы напряжены и исчерчены вздутыми венами.

Рыцарь выкручивает эфес, чтобы разорвать хватку, и вкладывается в это сильнее, чем нужно, потому что противник и не думал удерживать его. Ладно, не страшно. Клинок смотрит вниз, а оттуда один путь – наверх, наискось, рассекая врага от бедра до плеча. Но ни бедра, ни плеча уже нет перед ним – все это кануло в сторону, а Джуд с задранным вхолостую мечом открыт для удара в корпус. Рыцарь вертится на упреждение, уходя от толчка, которого так и не последовало.

Спокойно. Не суетиться. У Джуда возникает теория.

Он еще раз пробует достать трансмутанта мечом, безуспешно, зато они снова сблизились. – и уже рукоятью, а не клинком рыцарь ударяет противника в правое бедро.

Сверхчеловек стонет. Ниже повязки на лице – оскал боли. Ага! Значит, рана от шестого числа, нанесенная Каспаром Амидори, – та самая рана, из-за которой сам Джуд волочил ногу во сне, – значит, она еще не зажила. Развивая триумф, рыцарь сечет теперь уже острием, но и трансмутант меняет тактику. Уклонившись от лезвия, он впечатывает кулак в аврихальковый шлем, и если сплав точно выдержал, то черепные швы, судя по ощущениям, едва не разошлись.