провел, пялясь на спящую Василису и лишь изредка прикрывая глаза, когда жжение в них уже невозможно было терпеть.

Наверное, наше эпичное появление у больницы запомнится персоналу надолго и станет поводом для множества сплетен. Как только подъехали к крыльцу травматологии, Василиса тут же распахнула глаза, озираясь в первый момент почти панически, а потом, сообразив, что к чему, заявила, что пойдет со мной. И да, несмотря на препаршивое состояние, меня слегка приподняло над землей от самодовольства. Пришлось обождать пару минут, пока она снимала с ног мою самодельную защиту, а кто-то из парней за это время раздобыл бахилы. Так что мы были та еще парочка: я в шортах, голый по пояс, она в истрепанном комбинезоне, с полным беспорядком на голове, причастностью к которому я мог гордиться, и в бахилах на босу ногу. Оба исцарапанные ажиной, замызганные и мятые. И то, что Василиса не включила обычные женские заморочки, что, мол, на людях в таком виде стремно показаться, тоже стало еще одним поводом для моей гордости. Шли мы в тесном кольце из одетых в камуфляж наших мужиков и этим притягивали к себе максимальное внимание окружающих. Некоторые даже отважились снимать нас на телефоны исподтишка. Наверняка повыкладывают потом в соцсетях со всякими нелепыми комментами. Вот же дожили до века тотальной дебилизации. Василиса никак не реагировала на бесцеремонное разглядывание и поведение, ей, очевидно, было плевать, что ее такой увидят тысячи любопытных придурков. А для меня она в любом виде была красавицей, так что мне тем более было все равно. Долго ждать очереди не пришлось. Как только сидящие перед кабинетом увидели нашу живописную компанию, нас сразу пропустили вперед. Я держал Василису за руку все время, и она не делала попыток освободиться, отчего хорошее настроение перебивало мерзкое самочувствие. Но все испортилось в один миг, когда, войдя вместе с Василисой в кабинет, я увидел доктора и услышал ее низкий, сексуальный голос:

— Арс! Господи, солнце мое, что с тобой случилось? Вот вообще тебя нельзя без присмотра оставить!

Как думаете, что может оказаться хуже того, как, придя в больницу со своей новой девушкой, отношения с которой едва зародились и еще настолько хрупкие, что и дохнуть посильнее страшно, встретить одну из своих бывших партнерш? И это в тот момент, когда уже и голова толком не варит, и ноги держат кое-как.

Нам навстречу поднялась высокая красавица слегка за тридцать, в бело-голубом, идеально сидящем на соблазнительных формах халате. И я все еще хорошо помнил, как выглядит подтянутое спортивное тело под этим светлым хлопком. Людмила Рыбникова. Люся. Одна из моих бывших пассий, причем совсем недавних. Женщина из столь мною раньше любимого типа трех «Г»: готова всегда, голодна реально, горяча откровенно. Знал, что она работает в сфере медицины, но без подробностей. Как-то не интересовало меня, не для разговоров за жизнь встречались. И я в курсе, что я бессердечный засранец, но всех все устраивало, никакой романтической подоплеки. Люся выскочила из-за стола и едва на шею мне не кинулась, проявляя гораздо больше эмоций, чем врач по отношению к обычному пациенту, да и взгляд, которым она буквально облапала мой обнаженный торс, был весьма далек от профессионального. И, конечно же, Василиса, несмотря на свою усталость, не могла этого не заметить. Она мягко, но настойчиво вытащила свою ладонь из моего захвата, и я спиной ощутил, как повеяло холодком. На минуту в приемной повисла напряженная тишина, и в воздухе запахло электричеством. Это был один из тех неприятных моментов, когда все мгновенно и безошибочно понимают, какие флюиды связывают каждого присутствующего с другим. Мда-а, денек что-то перестает быть томным. Как же это все не кстати, как не вовремя! Лучше бы, действительно, на дом врача вызвали!

— Да вот, зацепило слегка, — ответил, ощущая неловкость и тупость ситуации и стремительно растущую вероятность катастрофических последствий. — Починить надо. Быстро и эффективно.

Пробежался взглядом по лицу и фигуре бывшей любовницы. Выглядит превосходно, даже в этом обезличивающем халате. В глазах тот самый огонек нескрываемого призыва, который безошибочно читается любым мужиком. Он и привлек меня однажды. Мы провели вместе почти две недели, и Люся была изобретательна и беззаботна, довольствуясь всем, что давал, с готовностью и не претендуя на большее. Нам было классно, но этого было недостаточно для того, чтобы удержать меня, потому что чувств, при всех своих достоинствах, эта женщина пробудить во мне не сумела. Наверное, потому что все они были давно не только разбужены, но и навеки украдены одной обжигающей ледышкой, об чьи острые грани я весь изрезался в лохмотья внутри и снаружи. Разошлись мы без сцен и упреков, но иногда она мне звонила. Прямых предложений встретиться снова не было, хотя намеки присутствовали. Каждый раз, слыша ее голос, я вспоминал, каково быть с ней, но нигде ничего не трепыхалось, и желания сказать: «Приезжай, детка, я жду, будет весело» больше не возникало. В общем, скажу честно, что столкнуться с ней сейчас не было пределом моих мечтаний, тем более, когда рядом Василиса, с которой у нас только забрезжил просвет. Потому что, если я что и знаю о женщинах, так это то, что соперницу они нутром учуять могут, и пофиг, что она бывшая. То, что это было когда-то до нее, редко работает как аргумент для смягчения приговора. Успев на краткий момент перехватить взгляд Васьки, понял, что если раньше я в ее глазах был кобелем, то сейчас это понятие сто процентов приобрело новые краски и ослепительное сияние, безоговорочно затмевающее все мои остальные стороны. Млять!

— Вообще-то я против присутствия посторонних в кабинете во время осмотра, — Люся стервозно стрельнула глазами в сторону Василисы и сделала мне приглашающий жест присесть на кушетку.

Я открыл рот, чтобы возразить, но Василиса опередила меня.

— Вообще-то я не посторонняя, а его сестра, — с легкой ноткой язвительности в тон Люсе ответила она. Ладно, я, конечно, раскатал губу на девушку, а не сестру, но даже и этого раздраженного тона и собственнического вызова во взгляде и позе Василисы мне было достаточно для того, чтобы мое самодовольство раздулось так, что едва умещалось в кабинете. Интересно, она сама хоть осознает, насколько очевидно ревнивой выглядит прямо сейчас? Вряд ли, только не моя ледышка, разве она может ревновать? Но, с другой стороны, как только она поймет, как вела себя, то вообще конец мне. Буду я виноват, как ни поверни.

— В таком случае присядьте вон там, у двери. — По раздраженному голосу Люси