Жан оставался в госпитале в Безансоне. Вскоре после смерти Алины Вера и Малек поехали туда, независимо друг от друга, чтобы его известить. 1 июля, через четыре дня после смерти Алины, Ренуар, обеспокоенный горем Жана, пишет: «Дорогой Воллар, Жана известили Сержин и мадам Андре. Вы свободны от этого поручения. Напишите ему что-нибудь. Это его отвлечет, госпиталь Св. Иакова, Безансон»[1461]. Два дня спустя Ренуар поблагодарил Малек: «Дорогая Маргарита, я Вам очень признателен за эту безумную вылазку в Безансон. Вы сделали мне большое одолжение, очень большое одолжение. Поговорим об этом позднее. Передавайте мужу наилучшие пожелания. Искренне Ваш, Ренуар». Поездку к Жану он отложил снова, из-за смерти Алины и своего плохого самочувствия. В том же письме к Малек он поясняет: «Жан просит меня в письме не ездить в Безансон – его эвакуируют в Париж. Буду ждать здесь, не зная, что делать»[1462].

На момент смерти Алины 27 июня 1915 года ни у нее, ни у Ренуара не было своего места на кладбище, хотя оба были серьезно больны. Возможно, дело в том, что Ренуар просто отказывался думать о смерти. Хотя шла война, а сам он был а тот момент в Ницце, он нашел временное решение. Тело Алины поместили в склеп владельцев их квартиры в Ницце, семейства Румье-Фаро, на их участке № 3434 кладбища Шато в Ницце[1463]. Через три месяца после смерти Алины, 22 сентября 1915 года, Пьер по поручению Ренуара приобрел участок на кладбище в Эссуа. Кладбище это находилось совсем рядом с домом Ренуара, а кроме того, его брат, в свое время тоже перебравшийся в Эссуа, был похоронен там в 1907 году[1464]. Пьер отправился в Эссуа и купил участок на имя отца. В документе о продаже говорится: «Мы, мэр города Эссуа, в связи с просьбой месье Ренуара Огюста, художника-живописца, проживающего в Кане (Приморские Альпы), продать ему участок на городском кладбище под могилу мадам Шариголт [обычная описка в написании ее фамилии] Алины, его жены, ее потомков и предков… В пользование месье Ренуару Огюсту передается навечно участок земли 3,25 на 2,5 на 1,3 метра на общественном кладбище, для возведения там могилы мадам Шариголт Алины, ее потомков и предков»[1465]. Сам Ренуар преднамеренно исключен из этой формулировки – он не хотел, чтобы его хоронили рядом с женой. Строго говоря, сказанное в этом свидетельстве о покупке однозначно выражает его намерения: после его смерти дети не должны хоронить его на участке Алины. Возможно, нежелание Ренуара упокоиться рядом с Алиной связано с перипетиями прошлого, особенно с увольнением Габриэль, после чего Ренуар остался «беспомощным, как ребенок»[1466].

То, как Ренуар распорядился похоронами Алины, и сам факт, что они не лежат в одной могиле, стало для его родных и друзей подтверждением того, что брак его был не слишком счастливым и что он, со свойственной ему способностью подспудно манипулировать другими, наконец-то отрекся от Алины. На момент своей смерти, последовавшей через четыре с половиной года, он так и не купил для себя участок[1467].

Тело Алины оставалось в склепе в Ницце еще семь лет, а потом, когда Ренуара уже не было в живых, его перевезли на кладбище в Эссуа. Тем не менее Ренуар хотел, чтобы напоминание о его давней страстной любви к Алине все-таки осталось на ее могиле. Через год после ее смерти Ренуар заказал Гино статую. Прототипом для нее он выбрал картину, находившуюся на тот момент у него в мастерской, – «Кормящая мать» 1885 года, на которой Алина кормит грудью маленького Пьера[1468]. До приезда Гино Ренуар сделал с картины новый набросок маслом[1469]. В июле 1916 года он написал Гино: «Прошу Вас как можно скорее приехать в Эссуа. Я написал этюд сидящей жены. Хотел бы, чтобы вы сделали глиняный погрудный слепок с этой картины. Рассчитываю на Вас»[1470]. Гино создал статую высотой в 53,7 сантиметра – как и просил Ренуар, это «глиняный бюст» кормящей Алины, основанный на наброске 1916 года[1471]. Ренуару, однако, эта скульптура не понравилась, он попросил Гино слепить еще один бюст, на сей раз основанный на «Портрете Алины» 1885 года[1472], еще одной картине, которую он хранил у себя в мастерской. На этой картине шляпку Алины украшает цветок, который Гино перенес и на статую. В январе 1918 года Гино пишет из Каня: «Получил от месье Огюста Ренуара три тысячи франков за копию в тонированном гипсе бюста мадам Ренуар»[1473]. Эта скульптура 59,7 сантиметра высотой впоследствии была отлита в бронзе[1474]. Через два с половиной года после смерти Ренуара, когда и его тело, и тело Алины были перевезены из Ниццы в Эссуа, а на могилах поставлены вертикальные надгробные камни, бюст Алины работы Гино поместили на ее надгробие. На могильный камень Ренуара его родные поставили бюст, который Гино отлил в 1913 году[1475].

Смерть Алины Ренуар воспринял с безразличием, разве что приобрел для нее участок на кладбище и, пусть и не сразу, позаботился о ее надгробном памятнике. Это отсутствие скорби резко контрастирует с тем, как долго горевал Моне после кончины в 1911 году своей второй жены, Алисы Ошеде-Моне. Друзья Моне все еще обсуждали его глубокий траур три года спустя, когда умер сын Моне Жан. Тогда, в начале 1914 года, Кассатт написала Дюран-Рюэлю: «Смерть сына – тяжелое испытание для Моне, который все еще горюет по умершей жене»[1476]. О горе Моне свидетельствуют его письма, которые он писал на бумаге с черной траурной окантовкой, – Ренуар же не пользовался траурной бумагой и почти не упоминал о смерти жены в своей переписке. Из всех его известных писем смерть Алины упомянута только в двух: во-первых, на следующий день после ее кончины он написал: «Дорогой Дюран-Рюэль, моя жена, будучи уже больной, вернулась из Жерардмера совершенно разбитой. Она так и не оправилась. Вчера она скончалась, по счастью так этого и не осознав. Ваш старый друг Ренуар»[1477]. Во-вторых, три года спустя Ренуар сообщил студенту-японцу Р. Умехаре: «Моя жена умерла три года назад, а два моих старших сына были серьезно ранены»[1478].