Поэтому продолжим. Даже если позволить каждому человекусамому решать, быть или не быть ему добродетельным, верить или нет во всепостулаты своей религии, даже если это и будет так, нам все равно придетсяпоинтересоваться, справедливо ли то, что людей наказывают вечными страданиямиза их слабость или неверие, когда и без того слишком очевидно, что эти будущиестрадания не принесут никаких результатов в этой жизни.

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны отбросить всепредрассудки в сторону и как следует поразмыслить о справедливости, которую мыпризнаем в Боге. Разве не верх неразумия полагать, что эта божья справедливостьтребует вечного наказания грешников и неверующих? Разве наложение наказания,намного превышающего степень виновности, не говорит скорее о мстительности ижестокости, нежели о справедливости? Неужели доброта Бога выражается в том,чтобы запугивать и третировать своих беззащитных чад? Вот уж поистине ничего несмыслит в этой доктрине тот, кто заявляет, что для славы божьей требуется,чтобы Бог вел себя как последний дикарь. Он рассуждает о славе Бога в самыхтуманных выражениях и сам не понимает, что говорит. Будь он хоть чуточку умнее,чтобы понять природу Создателя и составить о ней мало-мальски разумноепредставление, он почувствовал бы, что если Бог существует на самом деле, тослава его заключается не в насилии, а в благородстве и добросердечии, в мудростии безграничной способности делиться своим счастьем с людьми.

Кстати, иногда говорят, имея в виду мерзкую доктрину обесконечных муках, что ее поддерживает немалое число умных людей и образованныхтеологов. Я начисто отрицаю этот факт: большинство умных людей и образованныхтеологов как раз сомневаются в этой догме. А если кто-то из них соглашается сней, причину легко понять: жрецы, которые заковали в цепи людей, готовы срадостью надеть этот железный хомут и на их шею; мы с вами знаем, какоедействие оказывает страх на ординарные души, и всем известно, чтогосударственный муж, желающий подчинить себе других, обязательно долженнапускать туман и нагнетать страх.

Однако разве эти, якобы священные, книги, о которых мнетвердят, происходят из источника, столь чистого и бесспорного, что мы не смеемотвергнуть то, что они нам предлагают? Достаточно внимательным образом прочестьэти тексты, чтобы убедиться, что на самом деле это произведение иллюзорногоБога, который вообще не написал ни единого слова, представляет собойэлементарную пачкотню слабоумных и невежественных людей, и что посему онозаслуживает даже не нашего недоверия, а нашего презрения. Но даже еслидопустить, вопреки всей очевидности, что эти писания не совсем лишены здравогосмысла, и в этом случае, скажите на милость, какой дурак может млеть в экстазеперед тем или иным мнением просто по той причине, что оно изложено в той илииной книге?

— Разумеется, можно принимать чье-то мнение — ничегоздесь предосудительного я не вижу, — но пожертвовать ради него всемсчастьем своей жизни и спокойствием своего разума —

— это уж, извините, какое-то сумасшествие. Более того,если вы мне скажете, что библейские тексты подтверждают наличие ада, в ответ яприведу вам отрывки из этой знаменитой книги. Вот я открываю «Экклесиаст» ичитаю:

«Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтоб испыталих Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе — животные. Потому что участьсынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умираюти эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом,потому что все — суета!

Все идет в одно место; все произошло из праха, и всевозвратится в прах»[83].

Что еще больше опровергает теорию загробной жизни, чем этистроки? Что убедительнее подтверждает точку зрения, отвергающую бессмертие душии оспаривающую смехотворный догмат об аде[84]?

Так как же должен рассуждать здравый умом человек, когда онкритическим взором взглянет на сию абсурдную выдумку о вечном проклятии родачеловеческого за то, что когда-то был съеден запретный плод в райском саду? Какбы ни была непоследовательна эта глупая сказочка, как бы ни была она нампротивна, позвольте мне ненадолго остановиться на ней, ибо в ней исходныймомент рассуждений, приводящих нас к вечным адским мукам. Неужелибеспристрастного рассмотрения данного абсурда недостаточно, чтобы убедиться вего нелепости? Ответьте, друзья мои: мог ли кто-то, преисполненный доброты,додуматься до того, чтобы посадить в своем саду дерево, приносящее прекрасные,но ядовитые плоды, а потом наказать своим детям, чтобы те не подходили к нему,добавив, что они умрут, если съедят хоть один плод? Да едва лишь узнав, чтотакое дерево растет у него в саду, этот бесконечно мудрый папаша должен былсрубить его немедленно, тем более зная, что, отведав ужасных плодов, дети егопогибнут сами и обрекут все последующие поколения на непоправимые несчастья!Однако же сказка говорит об обратном: Бог знает, что человек должен погубитьсебя и свое потомство, если попробует яблоко; выходит, Бог не только внушилчеловеку поддаться искушению, но в своей злобе не остановился и перед тем,чтобы устроить это искушение. Человек не устоял и погиб: он сделал то, к чемуподтолкнул его Бог, к чему он призвал его и теперь любуется им — павшим ипроклятым навеки. Я нахожу подобную жестокость и порочность беспримерными.Повторяю: я с радостью избавила бы вас от цитирования этого непристойногоанекдота и не использовала бы его в своих рассуждениях, если бы не тот факт,что догмат об аде, который я желаю вырвать с корнем, — одно из самых естественныхи самых мрачных последствий той давней истории в райском саду.

Разумеется, все это можно считать аллегорией, пригодной дляминутного развлечения, но никоим образом не в качестве серьезного предметаспора, и достойной упоминания разве что вместе с баснями Эзопа или с неуемнымифантазиями Мильтона, так как эти выдумки только на то и рассчитаны, между тем,как библейские заклинания, требующие нашей веры и лишающие нас законных нашихудовольствий, таят в себе немалую опасность, и бороться с ними следует безжалостнои бескомпромиссно.

Так давайте осознаем, наконец, что факты, подобные тем, чтосоставляют скучнейший роман, называемый Библией, представляют собой чудовищнуювыдумку, достойную упоминания лишь в той мере, в какой это не относится кнашему благу или нашему несчастью. Пора понять, что догмат о бессмертии души,который впервые был заявлен еще до того, как душа эта заслужила вечногоблаженства или вечных мук, — самая беспардонная, самая вызывающая, самаягрубая и неуклюжая ложь на свете; когда мы умираем — умирает все наше естество,точно так же, как это происходит с животными, и независимо — от того, как мывели себя в этом мире, ровным счетом ничего не изменится для нас после того,как мы отбудем на земле срок, отпущенный нам Природой.