Только если Макс не…

— Прекрати думать о своем шраме, — будто мысли мои читает. Подходит ближе и с нежностью обхватывает мое лицо ладонями. — Лиза… я хочу, чтобы ты перестала его стесняться. Да, мне… мне сложно понять, через что ты прошла, и я даже словами не могу передать, что сейчас чувствую, но поверь… Черт, не умею я красиво говорить. Просто… если ты боишься, что могла оттолкнуть меня этим… — Резко выдыхает. — Это не так. Это совершенно не так.

— Тогда почему ты уходишь? — обхватываю его запястья пальцами и смотрю в потерянные глаза.

— Что? Почему я, что? — впервые за эту ночь улыбается, будто умиляясь. — Ты, в моей комнате, наполовину раздетая, как думаешь, почему я так уйти хочу?

Молчанием позволяю ему самому ответить на этот вопрос.

— Блин… — тихо усмехается и головой качает. — Думаешь, так просто держать себя в руках рядом с тобой?

— Тогда… не держи. — Поверить не могу, что я это сказала. Дрожь пронеслась по телу, и даже голова закружилась. То ли от собственной смелости, то ли из-за того, как изменилось лицо Макса. Теперь даже не знаю, кто выглядит более испуганным: я или он.

Но вот морщинка между его бровями начала разглаживаться, а напряжение спадать, в глазах будто солнце заискрилось, такое теплое, ласковое, способное согревать не только снаружи, но и внутри; будто топленое масло по телу разлилось, и только благодаря тому, как он смотрит. Только на меня.

Рука крадется к затылку и путается в моих волосах, посылая волну приятной дрожи вдоль позвоночника. Склоняется к моему лицу, второй рукой поглаживая скулу, и неотрывно смотрит в глаза, будто прочесть их пытается.

— Лиза…

— Я уверена.

Тихонько усмехается:

— По голосу не скажешь.

Делаю судорожный вдох — другого не выходит, и завожу руки ему за шею, так осторожно, неуверенно, будто он отшвырнуть меня от себя способен. Но вместо этого Макс прикрывает глаза и выглядит так умиротворенно, словно наслаждается каждой секундой тишины и спокойствия, словно это так редко у него бывает. И будто… будто в мыслях о чем-то сам с собой договаривается, мне сложно это понять, но я пытаюсь: Костик до сих пор все равно, что живой для Макса, и я разделяю его сомнения. Но я никогда не признаюсь ему в том, что выбор мой был давным-давно уже сделан, еще в средней школе. Еще тогда, когда даже Костя не был в меня влюблен, я уже… была влюблена в его лучшего друга.

Еще ниже склоняется, так что кончики носов задевают друг друга, тянется к моим губам, я тянусь навстречу, все крепче обвивая руками его шею. Новые мурашки вспыхивают на коже, стоит нашим губам встретиться. Нежный поцелуй, практически невинный, легкие прикосновения, будто мы спрашиваем друг у друга разрешение, чтобы продолжить. Проводит по нижней губе кончиком языка и мои губы легко поддаются, открываясь ему навстречу. Медленно, но, не дразня, проводит языком по моим зубам и проникает глубже, находя мой язык, играя с ним. Чувствую себя немного увереннее, чем раньше, хоть и волнение плохо скрывать удается. Учусь, повторяю за ним, неспешно, сейчас нам не зачем спешить. Я не передумаю. Я уверена в том, что хочу этого.

Провожу языком по бугоркам неба, прикусываю его губу, понятия не имея, что способна на подобное. Замираю. Чувствую, как губы Макса растягиваются в ленивой улыбке, встречаюсь с ним взглядом и вижу, как блестят его глаза.

— Ого, — усмехается мне в рот, а меня накрывает волной смущения. По глупости отступаю назад, но руки Макса тут же обвиваются вокруг моей талии и тянут обратно, прижимая к груди, и он без лишних раздумий накрывает мой рот новым поцелуем. Иным: глубоким, сильным, так что внутри все воспламеняется, так что волоски на шее дыбом становятся, а по венам электричество несется.

Накрывает новой волной чего-то необъяснимого. Этот поцелуй землю из-под ног выбивает, страстный, головокружительный и такой прекрасный; дыхание перехватывает, а у бабочек в животе сегодня самый настоящий праздник.

Ладонями вниз вдоль позвоночника, кончиками пальцев забирается за пояс штанов. Скользит губами по линии челюсти, целует впадинку за ухом, и я пугаюсь собственных ощущений, но ни за что не готова от них отказаться. Выгибаю шею и запрокидываю голову, стараюсь дышать глубже — выходит лишь отрывками. Путаюсь пальцами в его густых волосах, не сильно сжимаю в кулаках и схожу с ума от его поцелуев. Таких чувственных, нежных и в то же время полных желания.

Припадаю губами к его губам, и чувствую, как темп снижается. Пугаюсь, что Макс решил остановиться и пытаюсь скрыть вдох облегчения, когда он припадает губами к моей ключице, а пальцами поддевает застежку лифчика. "Дура", — вздрагиваю. Я просто не умею; каждое его действие, каждый жест для меня в новинку. Да, мне страшно, но я не хочу останавливаться. Я люблю его. Боже… я действительно его люблю.

Останавливается и в глаза смотрит, строго и напряженно, будто себя ругая за что-то.

— Лиза…

— Не говори.

— Нет, послушай. Если хочешь остановиться, просто скажи. Даю слово, что между нами ничего не изменится, — целует меня в кончик подбородка, поглаживая рукой по волосам, затем в уголок губ и вновь в глаза смотрит.

— А если не остановлюсь?

— Что? — хмурится и сомнительно улыбается. — Черт. Нет. Конечно, ничего не изменится, то есть… — Смотрит с придиркой. — С каких пор ты меня своими вопросами в тупик загоняешь?

— Поцелуй меня.

Как ямочки на щеках могут действовать так опьяняюще? Эта ленивая улыбка сводит с ума…

Готова целовать его до бесконечности, чувствовать мягкость его губ, их вкус… Кружить языком вокруг его языка, покусывать за губу и слушать, как учащается его дыхание. Быть той, кто я есть… без масок, без тайн, без притворства. Быть его. Навсегда. Навсегда?

Непослушными пальцами расстегиваю молнию на его сырой толстовке, которая пахнет морем, и помогаю ей упасть на пол. Не замечаю, как мой лифчик и его футболка падают следом… И вновь он притормаживает, будто заставляет себя не спешить. И я благодарна ему за это, он понимает меня, чувствует, как я дрожу всем телом от страха, от эмоций, от желания почувствовать его всего.

В глаза смотрит, вновь ответ на немой вопрос увидеть хочет. Ищет сомнение в моем лице, но его там нет.

Кончиками пальцев, как игра на фортепиано, пробегает вдоль моего позвоночника, целует за ухом, языком скользит по шее, по ключице, целует шрам, и я вновь вздрагиваю, крепко зажмуриваю глаза, и Макс замирает.

— Все нормально, — говорю сбито.

Подхватывает меня и мягко опускает на кровать. Упирается рукой рядом с моей головой, нависает сверху и вновь пристально в глаза смотрит, прежде чем снова меня поцеловать.

Дрожу так сильно, что кажется, будто кровать трясется, дом трясется, весь мир. Притягиваю его к себе, ладонями скольжу по гладкой коже спины; в кончиках пальцев покалывает, в животе огненный шар пульсирует, требует продолжения.