Несмотря на почудившийся в его словах намек на иное объяснение задержки будущего зятя в Лондоне, Энтони предпочел ответить на прозвучавший вопрос, а не допытываться до сути.

— Нет, в настоящий момент я совершенно свободен. Буду признателен, если вы найдете возможным рассказать мне о последних кроукомбских новостях. Как чувствует себя миссис Уивер? Все ли хорошо у мисс Эмили?

— Да, благодарю вас, все в порядке, — кивнул мистер Уивер. — Миссис Уивер даже пыталась уверить меня, что в состоянии перенести поездку на поезде и будет рада увидеть Лондон, в котором не была уже несколько лет, но мы с Элизабет убедили ее отложить это путешествие до лучших времен. Тем более, что уже завтра я рассчитываю возвратиться в Ноблхос. К чему же мучить себя из-за подобной недолгой поездки?

В этот момент горничная принесла чай, вынудив мистера Уивера замолчать, а Энтони — в очередной раз задаться вопросом о цели этой самой поездки. Конечно, у мистера Уивера могла быть сотня причин для посещения столицы, однако тот факт, что он прибыл сюда с дочерью, как будто уничтожал их все. Подобный срок и подобная компания была уместна разве что для смотрин, но думать о подобном казалось совсем уж подлым.

Мистер Уивер между тем взял чашку и принялся неспешно пить чай, глядя в окно и о чем-то размышляя, а Энтони окончательно оробел. Уиверы были единственными, кто вызывал у него подобное чувство, рождаемое самой глубокой благодарностью и уважением, но зачастую играющее с ним злые шутки. Под строгим взглядом мистера Уивера Энтони чувствовал себя нашкодившим неслухом перед суровым, но справедливым родителем, и никак не мог избавиться от одновременного почтения, опасения и нечестного восторга. Он почти не помнил собственного отца и отдал бы полжизни, чтобы иметь возможность считать таковым мистера Уивера.

И вторую половину — чтобы назвать Элизабет своей женой.

— Сколько вам не хватает, Энтони?

Он вздрогнул, меньше всего на свете ожидая этого вопроса. И будучи совершенно не готовым к нему.

— Вы все-таки знаете? — растерянно проговорил он, переводя взгляд с Элизабет на мистера Уивера и обратно. Однако оба молчали, предоставляя ему право ответа. И, очевидно, оправданий.

Энтони поднялся из-за стола, отлично понимая в этот момент, что чувствуют его подзащитные, ожидая оглашения приговора.

— Мистер Уивер, поверьте, я никогда не решился бы посвататься к вашей дочери, будучи беден, — на одном дыхании выговорил он. — To, что произошло… — он повернулся к любимой. Сжал кулаки, вынуждая себя говорить четко и спокойно. — Лиз, вы имеете полное право расторгнуть помолвку. Но если вы согласитесь подождать…

Нет, он не мог ее отпустить! Проще было умолять, обещать, даже лгать, придумывая себе оправдания, но только не вернуть ей свободу! Слабак! Разве таким Элизабет хотела бы видеть собственного мужа?

Она покачала головой, остановив его сердце.

— Сколько вам не хватает? — повторила она свой вопрос. Энтони заставил себя ответить, хотя, казалось, в этом не было уже никакого смысла.

— Семь тысяч. Это три-четыре хороших дела, но мистер Джонсон дал мне времени до пятницы. Слишком короткий срок.

Мистер Уивер тоже поднялся и вместе с чашкой отошел к окну. Отвернулся, словно не желая смотреть на унижение не оправдавшего доверие подопечного.

Тогда зачем, черт его подери, он приехал?!

Элизабет дождалась, когда Энтони соизволит снова обратить на нее внимание. Чему-то улыбнулась.

— Это чуть меньше, чем половина моего приданого, Энтони, — мягко произнесла она и сложила руки на юбке голубого платья. Голубой всегда считался удачным цветом для свадебного наряда, олицетворяя истинную любовь, и именно эта совершенно неуместная мысль позволила Энтони осознать, что Элизабет имела в виду.

Он сделал непроизвольный шаг вперед, видя лишь ее одну. Сердце заколотилось в каком-то безумии. Душа озарилась сумасшедшей надеждой.

— Вы понимаете, что за такие деньги можете купить свой собственный дом? — не дыша, сквозь сдавленное горло пробормотал он. Элизабет повела плечами и чуть потупилась.

— Я не хочу «свой», Энтони, я хочу «наш», — вполголоса ответила она, ломая последнюю преграду и уничтожая последнее его благоразумие. Забыв о присутствующем здесь же мистере Уивере и осознавая только невообразимое великодушие своей избранницы, Энтони опустился перед ней на колени и склонил голову в знак полного покорения.

— II mio angelo custode, — только и выдохнул он. Элизабет обхватила его за голову, прижалась губами к волосам.

— Ваша нареченная, — ласково поправила она. — Вы не один, Энтони. Вы больше никогда не будете один. Мы с вами всегда будем вместе!

Энтони с трудом верил с то, что произошло с ним в последние несколько часов, и только совершенно материальные вещи заставляли его убедиться в реальности этих событий.

Например, привезенное Элизабет специальное разрешение на брак, полученное в Коллегии юристов и дававшее право его обладателям играть свадьбу в любой церкви в любое время. Энтони когда-то попросил невесту хранить эту бумагу у себя, чтобы она не потерялась во время ремонта в Кловерхилле, и именно ее наличие в саквояже мистера Уивера сделало их скоропалительный брак возможным.

Или брачный договор, подписанный шестым марта — днем, до окончания которого оставалась всего пара часом и который принес Энтони совершенно невероятный подарок. Шестого марта осуществилась самая главная его мечта, и что в сравнении с ней значили все предыдущие метания, неудачи и страхи? Элизабет сказала у алтаря «да», доверившись Энтони и положившись на него, и словно бы осенила крестным знамением, дав всепреодолевающую уверенность в том, что он справится с любыми трудностями. Не мог не справиться, когда рядом с ним был настоящий ангел. Пусть даже теперь этот ангел предпочитал другое имя.

— Лиз, вы с ума сошли, решившись пойти за меня замуж…

Полумрак, едва закрывшаяся за ними дверь его съемной квартиры — и жаркие, нетерпеливые, долгожданные, лишающие всякого разума поцелуи. Теперь он имел на них право. На них — и на самую желанную девушку на свете.

— Я резок, ревнив, я не умею держать язык за зубами, когда того требует случай! Я обещал сделать вас счастливой, а сам только обижаю…

Она умудрилась прыснуть ему в губы.

— Да и я далеко не ангел, мистер Рид, — веселым и все же чуть подрагивающим от их близости голосом отозвалась Элизабет. Энтони мотнул головой, прижимая ее еще крепче.

— Вы мой ангел! — без единого сомнения выдохнул он. — Мне без вас жизни нет!

Элизабет коснулась его щеки.

— Мне без тебя тоже, Энтони… — шепнула она, стирая последнее препятствие между ними. Он больше не был чужим для нее человеком, она окончательно приняла его в свое сердце, как мистер Уивер принял непутевого зятя в свою семью, став на их свадьбе свидетелем и искренне радуясь за счастливую дочь.