Она закусила губу, скрывая улыбку.

— Кажется, за последние полгода мы выяснили, что в душе вы куда как больше итальянец, нежели англичанин, мистер Рид, — с легким придыханием заметила она. — А я отныне жена своего мужа и, наверное, тоже могу считать себя таковой. Во всяком случае, если вы хотели, чтобы мы делили супружескую постель лишь раз в месяц, то как-то неправильно вчера себя вели.

Вряд ли это мог быть упрек в жестокости, несмотря на то, что ночью Энтони так и не сумел подарить любимой настоящего удовольствия. За два года Джулия немалому его научила, но ее опыт по сравнению с опытом Элизабет стремился к бесконечности, а потом не требовал от Энтони каких-то особых усилий. С Лиз все было по-другому, и Энтони не решился на хоть сколько-нибудь смелые эксперименты. Но если уж она сама бросала ему вызов…

— Быть может, в таком случае вас удовлетворит мое сегодняшнее поведение? — выворачиваясь из-под нее и нависая над Элизабет, провокационно поинтересовался Энтони. Она дотронулась до его щеки, притягивая любимого к себе и почти касаясь губами его губ.

— Вот теперь я в этом не сомневаюсь, — прошептала она, и Энтони, послав тысячную благодарность высшим силам, жадно накрыл ее губы своими.

Памятуя о ее ночной боли и понимая, что та не может исчезнуть сразу, Энтони намеревался на этот раз обойтись без соития, но когда Элизабет, содрогаясь от первого познания, вцепилась ему в руку, а потом обвила ногами бедра, отказаться даже с самой благой целью значило оскорбить. Энтони старался быть осторожным, сдерживаясь, сколько хватало сил, но этот жар, это желание в темных глазах, эти обрывистые вздохи как свидетели продолжающегося блаженства слишком быстро лишили воли. Он сжал Элизабет в объятиях, наполняя ее до предела и познавая ни с чем не сравнимое наслаждение. Только Лиз могла его дать. Только с ней он узнал настоящее счастье…

…Элизабет, чуть приподнявшись на локте, осторожно водила пальчиками по его спине, но лишь ее вопрос объяснил Энтони, что их путь не был случаен.

— Это… после того случая, да? — в голосе Лиз послышалась жалость, и Энтони мысленно чертыхнулся, поняв, что она обнаружила так и не исчезнувшие рубцы: уж слишком глубокие прорехи оставил в свое время на его спине старший брат.

Энтони повернулся, перехватил ее руку, поднес ее к губам.

— За что он тебя так?

Он повел плечами, кажется, впервые в жизни не испытывая стыда при воспоминаниях о своем прошлом.

— За воровство, — признался он. — Я действительно обчистил добрых кроукомбцев, так что кнут, пожалуй, был и не самой худшей заменой каторге. Хотел сбежать из Кловерхилла и собирал себе на дорогу. И никогда, наверное, не сумею понять, каким образом заслужил тогда появление в моем аду темнокудрого ангела.

Элизабет чуть тряхнула волосами: кудрей у нее давно уже не осталось, но было невероятно приятно слышать, что Энтони помнил о них, разглядев даже в том ужасном состоянии, в котором находился.

— Это было мое везение, — мягко, но уверенно возразила она. — Узнать тебя, полюбить тебя, стать твоей женой. Лучше тебя нет никого на свете! И не пытайся со мной спорить! — заметив в его глазах сомнение, добавила она. — Уж не сегодня. Не после твоих сумасбродств!

Энтони хмыкнул, стараясь подавить снова подбирающееся вожделение. Она сведет его с ума своими намеками. Или, может, уже свела.

Он покрепче прижал ее к себе.

— Мы с тобой проспали завтрак, — без всякого сожаления сообщил он. — Еще немного — и обед тоже проспим.

Элизабет сладко потянулась, даже не думая из-за этого расстраиваться.

— Никогда еще не проводила все утро в постели, — призналась она. — Но, кажется, теперь это будет моим любимым занятием.

Что на это можно было ответить? Лишь напомнить молодой жене, что он все- таки юрист.

— За такую роскошь придется платить, миссис Рид. И не какими-нибудь там фунтами стерлингов, а самыми настоящими пылкими поцелуями.

Элизабет сделала вид, что сильно удивлена.

— Кажется, за время нашей помолвки я оплатила праздные утра на пару лет вперед, — заметила она.

— Это был только задаток, — немедля отозвался Энтони, уже поглядывая на ее губы. — И потом, есть у вас свидетели исполнения озвученных обязательств? Насколько я помню, таковых не имеется?

— To есть моего слова, господин барристер, вам недостаточно? — догадываясь, что будет дальше, провокационно нахмурилась Элизабет.

— Боюсь, что ваше слово в данных обстоятельствах не имеет никакого веса, — заявил он, ничуть не менее провокационно поглаживая ее спину и спускаясь все ниже. — Видите ли, жена не может свидетельствовать против своего мужа, а вы вчера добровольно признали меня таковым.

Элизабет вдруг рассмеялась и потерлась носом о его нос.

— Даже не рассчитывай, что я об этом пожалею! — заявила она и подставила губы для жарких сладких поцелуев. Лучший долг на свете. Она согласна отдавать его всю жизнь.

И все же к обеду им пришлось покинуть постель, потому что после надлежало пойти в банк и убедиться, что завтра у Энтони не будет никаких проблем со снятием всей необходимой суммы. Этого отвратительного вымогателя, покусившегося на Кловерхилл, устраивали исключительно наличные деньги, и это рождало у Элизабет какую-то смутную тревогу.

— Энтони, а может быть?.. — она запнулась, не желая расстраивать любимого, но промолчать не смогла. — А вдруг мистер Джонсон выкупил не все расписки твоего брата? Если где-то есть и другие? Джордж много путешествовал, наверняка он мог…

— Мог, — кивнул Энтони: ему такая мысль тоже приходила в голову и, наверное, продажа Кловерхилла была бы лучшим способом решить эту проблему, нежели годами жить под дамокловым мечом, но что-то внутри Энтони противилось потере родового поместья. Словно его сохранность была для него делом чести или, возможно, данью уважения отцу, который не побрезговал вытащить незаконнорожденного сына из самых низов и дать ему свое имя. Без него Энтони не приняли бы ни в Итон, ни в Оксфорд, да и просто не пустили бы на порог ни одного приличного дома. А уж в том, что он не сумел вырастить его, вины Генри Рида не было ни на толику. Джордж отнял у Энтони отца, но ему не удастся отнять память о нем. А Кловерхилл был ее частью.

— Стану работать, чтобы откладывать на черный день. Надеюсь, и поместье в ближайшие годы начнет приносить доход: с легкой руки мисс Флетчер наверняка найдутся новые арендаторы. Прорвемся, счастье мое! Когда ты со мной, и удача на моей стороне!

Он улыбнулся, желая развеять ее тревогу, однако лицо Элизабет по-прежнему выражало встревоженность. Она несколько секунд покусывала нижнюю губу, потом вдруг встала из-за стола и, подойдя к Энтони, обняла его за плечи.

— Я всегда буду рядом! — как-то очень глубоко пообещала она. — Что бы ни случилось!

Энтони благодарно погладил ее руки, не испытывая ни малейшего желания отговаривать ее от такого обещания. Время сомнений кончилось. Теперь он отвечал не только за себя, но и за любимую, и это понимание странным образом иссушило все колебания, оставив лишь уверенность, что у него все получится.