Прием.

– Валяй дальше. Прием.

– Генри сказал, что если ты хочешь получить свеженькиеновости, можешь подъехать к нему до полудня. Прием.

– Понял. Я сейчас на Мейн Стрит. Еду. Прием.

– Эй, Алан?

– Ну?

– Генри еще спрашивает, обзаведемся ли мы до конца нынешнегостолетия факсом, чтобы ему не приходилось без конца звонить и зачитывать тебесообщения. Прием.

– Скажи ему, пусть звонит городскому голове, – ворчливопосоветовал Алан. – Не я распределяю городской бюджет, и ему это прекрасноизвестно.

– Я просто передаю тебе его слова. Нет причин выливать наменя свое плохое настроение. Прием.

Алану показалось, что у Шейлы самой настроение не из лучших.

– Ладно, все, отбой, – сказал он вслух. Устроившись за рулеми повесив микрофон на место, Алан бросил взгляд на здание банка. Большоеэлектронное табло над входом показывало время – без десяти одиннадцать, итемпературу двадцать семь градусов выше нуля. «Господи, зачем нам это? –подумал он. У всех в городе будет солнечный удар».

Алан поехал обратно к зданию муниципалитета, погруженный взадумчивость. Он не мог отделаться от беспокойства, будто что-то зреет в КаслРок, нечто неподвластное его контролю. Ерунда, конечно, полная чушь, носбросить это ощущение он был не в силах.

1

Городские учебные заведения не работали по праздникам, ноБрайан Раск не пошел бы в школу, даже если бы она была открыта.

Брайан болел.

Это была не физическая болезнь, как мы ее понимаем, то естьне свинка или ветрянка и даже не коклюш, самая приятная из всех, когда тебяжалеют, но ничем не лечат и разрешают гулять; нельзя было это заболеваниеназвать и психическим, в прямом смысле то есть, психика тут конечно вовлечена,но в качестве побочного эффекта. Болезнь, которой он страдал, залегала ещеглубже, чем в сознании, так глубоко, что до нее не мог бы добраться ни одиндоктор с иглой или даже микроскопом. У Брайана болела душа. Он всегда былмальчиком веселым, сияющим, словно весеннее солнышко, а теперь солнце зашло,спряталось за зловещими черными тучами, которые продолжали с каждым днемтемнеть и громоздиться.

Тучи начали сгущаться в тот день, когда он забросал грязьюпростыни Вильмы Ержик, продолжали темнеть, когда мистер Гонт явился к нему восне в форме бейсболиста и предупредил, что он еще не окончательно расплатилсяза карточку Сэнди Куфэкса… Но настоящая гроза разразилась, когда он сегодняутром спустился к завтраку.

Отец, одетый в темную робу, которую носил на работе в фирмеДика Перри в Южном Париже, сидел за столом, развернув перед собой портлендскийвыпуск «Пресс-Геральд».

– Безмозглые Патриоты, – бурчал он из-за своей газетнойбаррикады. Когда же они наконец откопают себе нападающего, способного забиватьмячи, черт их всех побери?!

– Не ругайся в присутствии детей, – предупредила Кора, неповорачиваясь от плиты, но тон у нее был не раздраженно-наставительный, какобычно, а скорее рассеянно-безразличный.

Брайан сел за стол и плеснул себе в тарелку с хлопьямимолока.

– Эй, Брай, – весело воскликнул Шон. – Хочешь проехатьсясегодня в центр и поиграть на компьютерах?

– Может быть, – начал Брайан. – Думаю… – Но тут он заметилзаголовок газетной передовой и осекся. КРУПНАЯ ССОРА ДВУХ ЖИТЕЛЬНИЦ КАСЛ РОКОКАЗАЛАСЬ ДЛЯ НИХ СМЕРТЕЛЬНОЙ – Это была дуэль, – заявляет полиция штата.

Под заголовком публиковались фотографии обеих женщин. Брайаних тут же узнал. Одна из них была Нетти Кобб, проживавшая неподалеку, за углом,на Форд Стрит. Мама всегда говорила, что она чокнутая, но Брайану Неттинравилась. Он несколько раз останавливался на улице, чтобы погладить собаку,когда Нетти ее выгуливала, и эта женщина казалась ему вполне нормальной, такойже, как все остальные. На второй фотографии была изображена Вильма Ержик.Брайан ковырял свою кашу, но есть не мог. Как только папа ушел на работу, онвывалил разбухшие кукурузные хлопья в мусорное ведро и помчался наверх, к себев комнату. Он боялся, что мама прибежит вслед и будет ругать его, что онвыбрасывает прекрасные калорийные продукты, в то время как в Африке голодаютдети (мама почему-то была убеждена, что напоминание о голодающих африканскихдетях всегда должно вызывать аппетит), но она не появилась. Этим утром мама,казалось, была полностью поглощена своими проблемами.

Зато приперся Шон, неизменный в своей жизнерадостнойназойливости.

– Так что, Брай, пойдешь в центр? Пойдешь? – Он все времяприплясывал то на одной ноге, то на другой от нетерпения. – Мы можем поигратьна автоматах, на компьютерах, можем потом зайти в новый магазин, знаешь, тамтакие интересные штуки на витрине…

– Проваливай отсюда, – заорал Брайан и его маленькийбратишка весь сжался, побледнев от недоумения и страха.

– Прости, – смягчился Брайан. – Но ты все же не пойдешьтуда, Шоник, этот магазин для ублюдков.

Нижняя губа малыша задрожала.

– А Кевин Пелки говорит…

– Кому ты больше веришь? Этой слабоумной сопле или мне,старшему брату? Это нехороший магазин, Шон. Он… – Брайан облизнул пересохшиегубы и подыскал прилагательное, выражающее по его мнению самую высокую степеньнеодобрения:

– Он – плохой.

– Что с тобой? – спросил Шон. В голосе его уже дрожалислезы. – Ведешь себя как последний дурак всю неделю. И мама тоже.

– Плохо себя чувствую, вот и все.

– А-а-а… – Шон задумался на мгновение и снова просиял. –Так, может быть, видеоигры тебе помогут выздороветь? Мы с тобой поиграем в«Воздушное Путешествие»! У них есть «Воздушное Путешествие»! Знаешь, когдасидишь прямо внутри и тебя швыряет туда-сюда, туда-сюда. Высокий класс!

Брайан быстро обдумывал предложение брата. Нет. Он даже неможет себе представить, как войдет в игровой видеосалон. Во всяком случае, несегодня.

А скорее всего, уже никогда больше. Множество других ребятпойдет сегодня туда, пришлось бы выстоять очередь, чтобы попасть на хорошуюигру типа «Воздушного Путешествия», но он теперь не такой, как они все, и уженикогда таким не будет.

В конце концов, именно у него и ни у кого другого естькарточка Сэнди Куфэкса.

И все же ему хотелось сделать что-нибудь доброе для Шона илидля любого другого, что-нибудь такое, что могло бы хоть немного загладить тотстрашный поступок, который он совершил по отношению к Вильме Ержик. И тогда онсказал брату, что сам, может быть, и пойдет поиграет, но ближе к вечеру, а Шонможет идти сейчас и он даст ему несколько четвертаков. Брайан принялсявытряхивать монеты из пластиковой бутылки из-под кока-колы.