Морроу по мексиканскому долгу политической уловкой, чтобы отделить себя от 23 Wall, или же это был причудливый план, который мог поддержать только рассеянный профессор. Как бы то ни было, к 1929 г. Ламонт решил порвать с вдохновленным Морроу планом Госдепартамента по всеобъемлющему урегулированию долга. Он распространил горькие записки на Уолл-стрит, 23, саркастически называя Морроу послом. МБР, предупреждал он, "ни в коем случае не будет довольствоваться тем, что целый год бездействует, пока посол доводит до совершенства свои требования к правительству". Через несколько дней Ламонт сообщил своим партнерам, что планирует заключить сепаратную сделку с Мексикой, "несмотря на отношение посла". Джордж Рубли, юридический советник посольства США в Мексике и близкий друг Морроу, позже сказал: "Мистер Ламонт предпочел бы рискнуть и получить то, что он может, опередив кого-то другого, чем сотрудничать в рамках общего урегулирования".

При всем своем обаянии Ламонт умел вести себя грубо, когда ему перечили. Он попытался придумать элегантный способ избавиться от Морроу и при этом создать видимость его помощи. В ноябре 1929 г. он поручил Мартину Игану передать президенту Гуверу письмо, в котором Морроу рекомендовался на пост военного министра. Ламонт подчеркнул на сайте, что Морроу ничего не знает об этой просьбе, подразумевая, что Гуверу следует сохранить это предложение в тайне. Однако он сомневался, что его уловка сработает, поскольку Гувер был неуверен в себе перед лицом огромного интеллекта Морроу. "Дуайт был настолько гениален, что обходил [президента] по кругу", - сказал Ламонт. Гувер уже отклонил предыдущую просьбу Калвина Кулиджа назначить Морроу своим государственным секретарем. Гувер не поддался на уловку Ламонта. Близкий к Морроу - они общались несколько раз в неделю - президент не стремился продвигать потенциального политического конкурента.

В том же месяце два события сделали излишними усилия Ламонта. 12 ноября Гувер назначил Морроу представителем США на предстоящей военно-морской конференции в Лондоне. Позже губернатор Нью-Джерси Ларсон обратился к Морроу с просьбой заполнить короткий промежуток времени, оставшийся до истечения срока полномочий сенатора Уолтера Э. Эджа, который только что был назначен послом во Францию. Была достигнута договоренность о том, что Дэвид Бэрд займет место в сенате с условием, что он уйдет в отставку, если Морроу захочет участвовать в предвыборной кампании республиканцев весной. Это давало Морроу дополнительные стимулы для противостояния Ламонту в вопросе о долгах и исключало его бывшее партнерство с Морганом как потенциальную проблему предвыборной кампании.

В декабре тлеющий политический спор между Морроу и Ламонтом вышел из-под контроля. К этому времени Морроу, либеральный "доброжелатель", занял позицию самозваного повелителя финансов Мексики. Человек, который сдерживал морскую пехоту, теперь детально изучал бюджет Мексики. Когда помощник Ламонта Вернон Манро встретился с Морроу, он был потрясен тем, насколько посол хотел диктовать мексиканскую финансовую политику. По словам Манро, Морроу хотел сократить мексиканский бюджет, "полностью ликвидировав здание суда, сократив ассигнования на образование на 2,5 млн. песо, здравоохранение на 1 млн. песо, статистику на 2,5 млн. песо и связь на 4 млн. песо". Под видом помощи своим мексиканским братьям Дуайт, похоже, поддался мании величия.

Во время предвыборной кампании в мае-июне за выдвижение кандидата в сенат от республиканцев в штате Нью-Джерси Морроу все еще занимал пост посла Мексики и следил за ситуацией с долгами. Затем одна ошибка в ходе кампании резко снизила его влияние на этом посту. Когда Морроу находился на Лондонской военно-морской конференции, его военный атташе в Мексике полковник Александр Дж. Макнаб произнес речь, в которой экстравагантно превозносил роль Морроу в проведении мексиканских реформ. Он фактически подтвердил слова Ламонта о том, что Морроу вмешивался во внутренние дела Мексики больше, чем любой банкир с Уолл-стрит. "В Мексике нет ни одного правительственного департамента , который бы он не консультировал и не направлял", - сказал Макнаб о Морроу. "Он взял под свое крыло министра финансов и научил его финансам". Мексиканская пресса восприняла это выступление как скандал. Мексиканские чиновники выглядели марионетками посла, и Морроу больше никогда не имел такого влияния в Мексике. Тем не менее, он выиграл республиканскую номинацию.

В течение лета 1930 г. Морроу постоянно летал в Мексику, чтобы проконсультироваться по поводу долга. Спор между Морроу и Ламонтом вылился в несколько резких обменов мнениями. Морроу постоянно убеждал Ламонта прочитать министру финансов лекцию о растущем мексиканском бюджете; Ламонт сделал это, а затем пожалел об этом. В письме от 24 июля его сдерживаемое презрение к Морроу вырвалось наружу: "У меня такое чувство, что Вам немного не нравятся наши умственные процессы здесь и Вы искренне расстроены тем, что мы не можем полностью принять Вашу точку зрения". Он сослался на разговор с министром финансов: "В ответ он вежливо сказал мне, что это действительно не мое дело. . . . Теперь, мой дорогой Дуайт, возможно, у вас есть какие-то средства заставить министра финансов дать вам точную информацию о его бюджетных планах на несколько лет вперед, но я должен признаться, что сам я бессилен в таких попытках". В конце концов, Ламонт прямо предупредил Морроу, чтобы тот не лез в урегулирование долга с Мексикой: "Я надеюсь, что вы сможете понять, как вам следует поступить, чтобы оставить этот вопрос в силе, а не считать, что вас призывают к поражению этого плана". В холодном ответе Морроу повторил, что Мексика - банкрот и должна обращаться с кредиторами одинаково. Он предупредил Ламонта, что если тот будет упорствовать в своем курсе, то в конечном итоге ему придется иметь дело с Государственным департаментом.

На следующий день после того, как Ламонт написал Морроу, не дождавшись ответа, он подписал отдельное соглашение в 23 Wall с представителем Торговой палаты Мексики. Одним махом долг Мексики сократился почти вдвое - с 508 до 267 млн. долл. Морроу, как и обещал, посоветовал Мексике повременить с ратификацией соглашения, но его влияние на президента Паскуаля Ортиса Рубио, преемника Каллеса, значительно уменьшилось. Как оказалось, вражда между двумя Морроу была напрасной. Мексика все время откладывала дату погашения долга, и к 1932 году весь этот фарс рухнул. Этот исход был бы смешон, если бы не отнял у Ламонта много времени и не привел к обнищанию мелких мексиканских держателей облигаций. К 1941 г. мексиканский долг сократился до 49,6 млн. долл.

Хотя разрыв Морроу с Домом Морганов был завершен, эта связь преследовала его в ходе сенатской гонки осенью того года. Как описывала стратегию его противника одна из газет Нью-Джерси: "Посол должен был предстать перед избирателями Нью-Джерси как орудие и марионетка интересов большого бизнеса