показано выше, спрос и предложение товаров, с одной стороны, и спрос и предложение денег, с другой – это качественно разные явления, поэтому их нельзя отождествлять. В самом деле, на стороне спроса выступают деньги, которыми располагает покупатель, а на стороне предложения – товары, принадлежащие продавцу. Сообразно этому покупатель предъявляет спрос на товары и предлагает деньги; в свою очередь, продавец предъявляет спрос на деньги и предлагает товары. Поэтому указанные понятия не есть равнозначные выражения, так как они характеризуют действия разных субъектов рынка, каждый из которых преследует свои собственные интересы, стремится к достижению конкретной цели, удовлетворяя свои строго определенные потребности;

3) издержки производства сами по себе никакого отношения к образованию стоимости не имеют. Они представляют собой составной элемент цены производства – особой категории, характеризующей производство товаров лишь в условиях исторически определенного способа производства, а именно, капиталистического.

В-третьих, не понимая внутренней диалектики превращения стоимости, с одной стороны, в рыночную цену, а с другой – в цену производства, Дж. Ст. Милль сосредоточил свое внимание на анализе внешней количественной зависимости между товарами, вступающими в обмен, и деньгами, посредством которых осуществляется этот обмен. Исходя из функциональной связи между ними, он считал, что стоимость денег обратно пропорциональна общему уровню товарных цен и количеству обращающихся денег. Как уже отмечалось, в действительности же причинная связь между стоимостью денег, товарными ценами и количеством денег в обращении прямо противоположна той, как ее трактовал Дж. Ст. Милль. При данной стоимости товаров уровень товарных цен находится в обратной зависимости от стоимости денег, а количество денег в обращении находится в прямой зависимости от уровня товарных цен.

Указанные пороки количественной теории денег свидетельствовали об ошибочности ее ключевых положений. Тем не менее попытки опровергнуть эту теорию в течение долгого времени оказывались неудачными. Так, английский экономист Т. Тук, который, по словам К. Маркса, выводил «свои принципы не из какой-нибудь теории, но из добросовестного анализа товарных цен»[856], справедливо критиковал представителей денежной школы за одностороннюю трактовку причинной зависимости денег и цен. Правда, подчеркивая многофакторную природу ценообразования, он вместе с тем впадал в другую крайность, а именно, абсолютизировал обратную зависимость – от цен к деньгам. Излагая свой знаменитый «12-й принцип», Т. Тук отмечал, что «… цены товаров не зависят от количества денег…, а, напротив, сумма средств обращения является следствием цен»[857]. Деньги в такой трактовке сами по себе пассивны и не участвуют в формировании цен, что в свою очередь существенным образом искажало роль денег в экономике.

В. Развитие количественной теории денег: варианты интерпретации

В конце XIX – начале ХХ веков острые споры вокруг количественной теории денег разгорелись с новой силой. В этой связи обращает на себя внимание крупный трактат английского экономиста Б. Андерсона «Стоимость денег» (1917), посвященный целиком критическому анализу данной теории. В результате возникла необходимость укрепления ее позиций, что предполагало более четкую формулировку функциональной взаимосвязи различных ключевых факторов денежной и товарной сфер. Эту задачу взяли на себя американский экономист И. Фишер, выдвинувший трансакционный вариант количественной теории денег на основе так называемого уравнения обмена, представленного в строгой математической форме, удобной для статистического анализа и практических нужд, а также экономисты кембриджской школы, разработавшие особый вариант этой теории – теорию кассовых остатков, где большое внимание уделялось факторам накопления денег у хозяйствующих субъектов.

Свои взгляды по данному вопросу И. Фишер изложил в книге «Покупательная сила денег» (1911). «Целью этой книги, – писал автор, – является установление принципов, определяющих покупательную силу денег, и приложение этих принципов к изучению ее исторических изменений, в частности недавнего изменения стоимости жизни, вызвавшего споры во всем мире»[858].

В соответствии с поставленной целью главная задача этой книги, по И. Фишеру, сводится, в сущности, к простому восстановлению и развитию старой количественной теории денег. И «если внести некоторые исправления в обычные изложения этой теории, то она все еще может считаться здоровой в своей основе. В чем давно ощущается нужда – это скорее в беспристрастном пересмотре и проверке этой почтенной теории, чем в ее опровержении.

Между тем в обширной литературе о деньгах имеется очень немного работ, которые приближаются к точным формулировкам и строгим доказательствам, как теоретическим, так и статистическим»[859].

Кроме того, «наряду со стремлением изложить принципы, влияющие на покупательную силу денег, эта книга пытается иллюстрировать и проверить эти принципы историческими фактами и данными статистики. В частности, детально изучается недавнее движение цен и исследуются различные причины его»[860].

Наконец, «изучение принципов и фактов, касающихся покупательной силы денег, привлекает более, чем академический интерес. Такие вопросы затрагивают благосостояние каждого обитателя цивилизованного мира. С каждым колебанием волны цен одни миллионы людей получают выгоды, а другие миллионы терпят убытки»[861].

Как видим, И. Фишер предельно четко сформулировал цель и задачу своей книги. Для лучшего уяснения сути излагаемой в ней количественной теории денег, отношения последней к общему предмету экономической науки (экономики, по терминологии автора) он считал необходимым дать некоторые основные определения.

Опираясь на традиционный подход, И. Фишер утверждал, что экономика есть наука о богатстве. Само же богатство, по его мнению, представляет собой материальные предметы, принадлежащие человеку. Отсюда следует, что богатство имеет два существенных атрибута: материальность и присвоение[862].

С точки зрения первого атрибута И. Фишер выделял три вида богатства: недвижимое имущество, товары и человеческие существа. К первому виду он относил поверхность земли и другие богатства, связанные с ней, например, такие усовершенствования, как строения, укрепления, дренаж, железные дороги, благоустроенные улицы и т. д.; ко второму виду – все движимое богатство (кроме самого человека), как сырые материалы и конечные продукты, а также деньги, т. е. всякий товар, общепризнанный при обмене[863]; к третьему – естественно, самого человека, который представляет собой особый вид[864].

При этом И. Фишер проводил различие между человеческими существами, которые могут рассматриваться как богатство, и человеческими качествами (ловкость, ум, изобретательность), которые, напротив, таковым не являются, а потому не могут рассматриваться как богатство. «Как твердость стали не есть богатство, а только качество частного вида богатства – твердой стали, так и ловкость рабочего не есть богатство, а только качество другого частного вида богатства – ловкости рабочего. Подобным образом ум не есть богатство, но умный человек – богатство»[865].

Заметим, столь примитивная трактовка богатства поражает, прежде всего, своим цинизмом, который является краеугольным камнем философии прагматизма «цивилизованного» янки. Оказывается, что человек, подобно любому материальному предмету или рабочему скоту, представляет собой предмет присвоения, т. е. товар. Причем это