особый товар, характеризующийся своей социальной определенностью. В отличие от раба, который всецело принадлежит его владельцу как обычная вещь, свободный человек принадлежит самому себе. Но будучи рабочим, т. е. экономически зависимым от другого лица, он вынужден продавать себя этому лицу. Разумеется, здесь существенную роль играют ум, ловкость, изобретательность рабочего – специфического товара, служащего объектом купли-продажи на рынке. Поистине, рынок – это всемогущий бог, повелевающий человеческими судьбами!

Отождествляя богатство с материальными предметами, И. Фишер указывал, что оно может измеряться физическими единицами. Так, например, земля измеряется акрами, уголь – тоннами, молоко – квартами, пшеница – бушелями. Следовательно, для определения количества различных частей богатства могут употребляться все виды физических единиц измерения: линейные, квадратные, кубические меры и меры веса.

Такое измерение, по мнению автора, позволяет сделать первый шаг в направлении к измерению той таинственной величины, которая называется ценностью. Правда, иногда ее рассматривают и как психический, и как физический феномен. «Но хотя определение ценности всегда заключает в себе психический процесс – суждение, однако термины, в которых выражаются и измеряются результаты этого определения, являются физическими»[866].

Согласно И. Фишеру, понятие ценности как двойственного феномена раскрывается посредством трех исходных категорий: передачи, обмена и цены. Передача богатства есть смена субъекта владения им. Обмен состоит из двух взаимных и добровольных передач, каждая из которых является возмещением другой. Цена образуется в процессе обмена известного количества одного вида богатства на известное количество другого вида богатства, т. е. в результате деления одного из двух обмениваемых количеств на другое[867]. Это обстоятельство позволяет, по мнению автора, уяснить наконец сущность ценности. «Ценность каждой части богатства, – писал он, – есть его цена, умноженная на его количество. Отсюда, если половина доллара за бушель есть цена пшеницы, ценность 100 бушелей пшеницы есть 50 долл.»[868].

Главные недостатки данного определения ценности заключаются в том, что его автор, во-первых, не проводил существенного различия между натурально-вещественной и стоимостной формой богатства, а потому абсолютизировал роль физических величин как наиболее адекватных показателей измерения последнего; во-вторых, не исследовал ценность саму по себе, рассматривая ее лишь как обыденное явление, лишенное какой бы то ни было конкретно-исторической определенности; в-третьих, опирался исключительно на количественный подход, игнорируя в то же время подход качественный, к изучению экономических явлений и процессов; в-четвертых, игнорировал трудовую теорию стоимости, а потому не понимал глубокой внутренней связи между стоимостью и ценой, где первая служит основой второй; в-пятых, отождествлял ценность богатства с его ценой, полагая, что ценность как таковая представляет собой сумму цен, а всякая цена есть только отношение двух физических количеств независимо от того, каким путем каждое из них было первоначально измерено.

Весьма поверхностную и противоречивую позицию занимал И. Фишер и при рассмотрении второго атрибута богатства – присвоения, или владения (автор отождествлял эти понятия). По его мнению, владеть богатством – значит иметь право пользоваться им, т. е. пользоваться его услугами и выгодами. Например, «владелец каравая хлеба имеет право пользоваться им, употребляя его в пищу, продавая его или распоряжаясь им как-либо иначе. Человек, который владеет домом, имеет право пользоваться им как жилищем, продавать его или отдавать в аренду. Это право, т. е. право на выгоды от богатства или, короче, право на само богатство, называется правом собственности, или просто собственностью»[869]. Отсюда видно, что И. Фишер фактически отождествлял, с одной стороны, юридические понятия владения, пользования и распоряжения; с другой стороны, собственность как экономический феномен с правом собственности.

Это отождествление покоилось на «здравом смысле» – исходном методологическом принципе теории И. Фишера. В соответствии с ним он указывал на необходимость тщательного различения между богатством, т. е. вещью как собственностью, и правом собственности на эту вещь. Такая необходимость обусловлена тем, что богатство может находиться либо в состоянии нераздельного владения, т. е. отсутствия дробления собственности, либо в состоянии делимости, т. е. наличия дробления собственности[870].

Несмотря на то, что подобно богатству, права собственности также могут измеряться, тем не менее единицы этого измерения имеют совершенно иной характер. В отличие от единиц богатства, «единицы собственности не являются физическими единицами, а заключаются в отвлеченных правах на выгоды от богатства. Если кто-либо имеет 25 акций в какой-нибудь железнодорожной компании, мерой его собственности будет 25 единиц, точно так же, как если бы он имел 25 бушелей пшеницы. То, что он имеет, есть 25 единиц права особого рода.

Для измерения собственности, – пояснял далее автор, – существуют разнообразные единицы собственности, точно так же, как существуют разнообразные единицы богатства для измерения богатства. И к собственности могут быть применимы в точности те же понятия передачи, обмена, цены и ценности, которые были приложимы и к богатству»[871].

Наряду с отмеченным, И. Фишер указывал также и на другое различие между богатством и правом собственности. В этой связи он писал: «Необходимо различать права собственности и документы, удостоверяющие эти права. Первые являются правами на пользование богатством, последние же служат только письменными доказательствами этих прав. Так, право получать дивиденд от железной дороги есть собственность, а письменный документ, удостоверяющий это право, есть ценный документ. Право на железную дорогу есть право собственности, билет же, удостоверяющий это право, есть документ на право собственности. Обязательство банка есть право собственности, банкнота же, на которой запечатлено это обязательство, есть документ, удостоверяющий собственность»[872].

Коренной методологический порок вышеизложенных концептуальных положений состоит в том, что их автор всюду смешивал экономические явления с юридическими, полагая, что последние играют решающую роль в хозяйственной жизни. Поэтому он усматривал существенные различия между богатством и правом собственности либо в характере правовых отношений между хозяйствующими субъектами по поводу владения (нераздельное и раздельное) определенными вещами, либо в характере единиц измерения богатства и собственности (физические и нефизические). Но и в том, и в другом случае И. Фишер не выходил за рамки весьма поверхностных юридических представлений о хозяйственных процессах, отождествляя при этом право собственности с нормами права и правовыми документами.

Исходя из этих представлений, И. Фишер заявлял, что всякая собственность, которая всеми принимается при обмене, называется деньгами. Соответственно и документы, удостоверяющие право на эту собственность, также называются деньгами. «Отсюда возникают «три значения термина “деньги”, а именно: значение в смысле богатства, значение в смысле собственности и значение в смысле письменного договора. С точки зрения экономического анализа наиболее важным является значение этого термина в смысле собственности»[873].

По существу такая трактовка денег свидетельствует о том, что ее автор, с одной стороны, не считал нужным глубоко исследовать экономическую природу денег, предавая забвению ранее выдвинутый им постулат, согласно которому