– Корректировать я пойду. – словно не замечая насмешки в вопросе, спокойным голосом ответил Тропинин. – А что до ночного времени суток, то в Советской Армии с этим проблем не было. Как и с разбросом снарядов и мин.

– А кто на батарее останется? – продолжил вопросы командир батальона – Ты ведь один там из офицеров!

– Старший сержант Васильев. Он парень толковый, всё необходимое знает. А остальные особенности предстоящей стрельбы я ему объясню.

Капитан выдержал паузу и вновь продолжил, вдруг сбившись на торопливую речь:

– Не подведёт Васильев. Я его по постоянной базе нашей хорошо знаю. Смышленый он парень…

Было видно, что предложение Тропинина майора заинтересовало. Поразмыслив минуту, он ещё раз внимательно окинул взглядом артиллериста:

– Вы что, сами решили идти, без всякого прикрытия?

– Ну не один конечно. Без батарейного разведчика с буссолью и связиста мне не обойтись. Пулемётчика дайте мне только, чтоб тыл наш подстраховывал.

– Хорошо. – принял окончательное решение Балакирев. – На первом предполагаемом маршруте движения «чехов» поставим мины. Придётся сейчас покататься, да побродить в той стороне и в двух других местах для отвода глаз. Мины ставим скрытно, определив координаты их закладки. При их сработке, а услышать ночью мы их должны, батарея немедленно открывает в этот район огонь. По второму маршруту выдвижения в засаде ожидает капитан Тропинин с определёнными им силами… Каким образом выдвигаться решили? – снова обратился майор к капитану.

– Первую часть пути вы подкинете проездом. Вторую – ползком. – услышал он уверенный ответ миномётчика.

Балакирев уточнил последние детали и отпустил офицеров. «Кто знает, может и вправду толк выйдет», – подумал он, положив конец гнетущим его сомнениям.

Нельзя было сказать, что Тропинин покидал командирский блиндаж с полной уверенностью в успехе. Во-первых, предстояло ещё многое втолковать батарейному вычислителю Васильеву. Во-вторых, как таковых учений в их полку, да пожалуй, что и во всей Российской Армии на протяжении последних лет проводилось мало. Наивысшим достижением в профессиональной деятельности старшего офицера батареи, впрочем, как и вычислителя – сержанта, была таблица Кравченко, которой ещё в Отечественную пользовались для расчёта первоначальных установок для открытия огня по цели. Ведение огня на поражение без пристрелки могло быть эффективным, но при условии точности определения координат. Как своих, так и противника, причём максимум – до нескольких метров. И если в определении координат огневой позиции особых проблем не было, то о работе артиллерийских разведчиков на наблюдательном пункте представление мало кто имел.

С тяжёлыми раздумьями капитан быстрыми шагами приблизился к батарее. У грибка, под промозглым ветром, ёжился в накинутой поверх бронежелета плащ – палатке часовой. Увидев нового командира батареи, он встрепенулся, словно проснувшийся воробей, и набрал в грудь воздуха для подачи команды батарее. Тропинин остановил его и прошёл в свой блиндаж, по пути распорядившись вызвать вычислителя, разведчика и связистов. Ожидая их прибытия, капитан выложил на столик чистую тетрадь и ручку. Как и в большинстве откомандированных в Чечню сборных подразделений, в батарее вместо четырёх положенных по штату, в наличии было лишь по одному офицеру. Он в своём лице совмещал работу командира огневого взвода, старшего офицера батареи, командира взвода управления или разведки и, наконец, командира батареи. По большому счёту, при ставшем традиционным здесь методе ведения огня без использования артиллерийской разведки, вполне достаточно было и одного обученного офицера. Но Алексей замахнулся на стрельбу, практиковавшуюся ещё артиллеристами Советской Армии – с введением рассчитанных корректур, основанных на наблюдениях за разрывами в делениях угломера! Тропинин вздохнул. Было смешно и грустно оттого, что предстояло объяснять давно позабытые вещи, когда-то элементарные в той, оплёванной ублюдками всех мастей Армии.

Когда прибыли вызванные солдаты, капитан выслушал доклад каждого из них и пригласил ближе к столу. Начал он с вычислителя. К радости Тропинина старший сержант помимо работы с пультом управления огнём, вполне сносно обращался и с буссолью. И всё же Алексей начал с азов. Убедившись ещё раз в навыках работы вычислителя на ПУО, он объяснил понятие веера и его разновидности. Обстоятельно рассказав, как он вычисляется, капитан привёл парню несколько примеров. Васильев всё схватывал, что называется, на лету. Приказав разведчику установить буссоль, он подробно повторил обоим порядок её ориентирования и действий со шкалами угломера и дирекционных углов. Затем, выйдя из блиндажа на огневую позицию, капитан показал порядок пользования буссолью при даче команд на каждый миномёт. Васильев всё сказанное и показанное ему вроде бы усвоил, при решении предложенных капитаном задач не путался, хотя и соображал на первых порах с некоторым запозданием.

– Знаешь, если почувствуешь, что с расчетами при изменении веера запутываешься, переходи на параллельный, только меня по рации предупреди! – сказал ему напоследок Тропинин.

С разведчиком и связистами дела обстояли полегче. Их задача выглядела попроще и по большей части им была знакома. Офицер проговорил с связистами несколько вариантов команд и объяснил разведчику особенности его действий ночью. И наконец, взглянув на часы, он отдал распоряжение:

– Выезд через час. Готовность через пятьдесят минут. Карабины автоматных ремней, треноги буссоли, всё, что издаёт звуки при ходьбе – перемотать бинтами.

И, помолчав немного, добавил:

– Бронежелеты не брать…

Тропинин прекрасно сознавал, какую ответственность берёт на себя последней высказанной фразой. Мало того, что он пренебрёг изданным в группировке приказом, запрещающим всякие перемещения ночью, ко всему прочему он лишал себя и шедших с ним в бой солдат средств индивидуальной защиты. Но вместе с тем он понимал, что в бронежилетах хорошо кататься на броне бэтээра, но не передвигаться перебежками и ползком по пересечённой местности, волоча при этом на себе боекомплект с оружием, довольно внушительных размеров оптические приборы и радиостанцию. И всё это при постоянной угрозе быть обнаруженными чеченцами.

Бэтээры пехотинцев прогревали двигатели, когда отобранная для выезда по маршруту команда выстроилась впереди. Старшим выезжал сам комбат. Он же провёл краткий инструктаж. После проверки снаряжения прозвучала команда: «По машинам!» Заурчали двигатели, и усыпанные пацанами два «крокодила» покинули территорию базы. Вечерело, и сумерки окутывали безмолвные низины. Порывы ветра леденящим холодом обдавали лица солдат. Собирался дождь. Где-то через неполных пару часов, установив в обусловленном месте мины, достигли района высадки группы Тропинина. Капитан, тронув сидевшего рядом командира баттальона за плечо, указал на одетого в бронежилет пулемётчика:

– Пускай панцирь свой снимет, иначе для нас он только обузой будет!

– Ты что, очумел, Тропинин! Без бронежилета я его никуда не отпущу. Ты со своими как хочешь поступай, а за батальонного бойца я лично ответственность несу!

– Ну тогда он мне даром не нужен, пусть здесь остаётся! – вспылил Тропинин. – Если прежде всего о безопасности думаете, то зачем было эти засады затевать? Сидели бы на базе и не рыпались!

– Ну ты меня уму поучи ещё, капитан! – взревел налившийся кровью Балакирев. – Приехать не успел, а уже голос прорезался.

Артиллерист отвернулся и, поморщившись, сплюнул в проплывающую под колёсами грязь. Минуту сидели молча. Комбат снова взглянул на капитана и, повернувшись к пулемётчику, крикнул:

– Лезь внутрь и сбрасывай бронежилет. Без него пойдёшь!

Через десять минут головной бэтээр поравнялся с местом высадки и сбросил и без того малую скорость. Четверо мужчин спрыгнули наземь