и, распластавшись, замерли. Они лежали так, пока не стих гул двигателей удаляющейся колонны.

Подходил к концу апрель, но земля представляла собой сплошной океан жидкой холодной грязи. Накрапывал дождь, но ветер стих.

– Ползком за мной! – скомандовал капитан, начиная движение в сторону подступающей к дороге опушке рощи.

Ползти пришлось метров восемьдесят, но и достигнув полосы крайних деревьев, Тропинин не позволил бойцам подняться с земли. Группа смогла встать в полный рост лишь в глубине, под прикрытием густо разросшихся стволов бука. Пройдя пешком до противоположного края, они снова упали в мокрую грязь. Теперь ползти пришлось гораздо дольше. Пока преодолели открытый участок, минуло ещё пол часа. Кисти рук заледенели, одежда вымокла, в сапогах хлюпала холодная жижа. С каждой минутой всё сильнее ощущалась тяжесть тащимого на себе снаряжения. Труднее всего доставалось разведчику. Короб с буссолью постоянно съезжал на бок, что затрудняло свободу движения. То и дело оставляя волочимые в руках автомат и треногу, приходилось продвигать его вдоль ремня обратно к пояснице. Но через несколько минут всё повторялось сначала. Все изрядно вымазались в липкой массе и взглянув со стороны, можно было подумать, что по земле перетекают большие комья мокрой грязи. Но жалоб ни от кого слышно не было. Бойцы молча пыхтели вслед капитану, изредка подставляя лица редким каплям дождя. Наконец в сумерках добрались до простиравшегося на километры лесного массива. Объявив пятиминутный привал, Тропинин прислонился к стволу дуба. Отдышавшись, все оправили одежду и снаряжение.

– Разрешите вопрос, товарищ капитан! – обратился разведчик – Зачем ночью нам ползти столько?

– Затем, чтобы в живых остаться, сынок!

Помолчав, Тропинин спокойно дополнил:

– Кто гарантию даст, что какой-нибудь ичкер ещё затемно поблизости не обосновался? А ночные приборы с прицелами? Ты что же, думаешь, у них оснащение хуже нашего?

– Да пожалуй, что лучше! – поддержал командира связист – Вон у нас дальномер с ночником один на всю батарею с батальоном вместе взятыми, а у этих чехов вокруг с десяток наверняка, биноклей с прицелами ночными и того больше…

– Ладно, отдохнули маленько, теперь вперёд! – скомандовал офицер, и вытянувшаяся «змейкой» группа двинулась в глубь леса.

Идти пришлось в гору и скорыми шагами. Ремни автоматов и тащимых на себе приборов впились в одеревеневшие плечи. Сердце билось где-то в горле, открытым ртом не успевали хватать нужное количество воздуха. Ноги не чувствовались, но послушно переступали, перемещая отяжелевшее тело вперёд. Наконец вышли к вершине горы. Здесь лес поредел, но внизу, под ногами, темнели всё те же заросли разных пород. Время поджимало и отряд, не останавливаясь, зашагал по склону. Несмотря на всё сужающиеся проходы между деревьями, идти стало легче. Через двадцать минут вышли к искомой тропе. Действительно, большая её часть, во всяком случае на этом отрезке пути, была скрыта нависающими над ней кронами деревьев. Тропа пролегала по самому дну неглубокой лощины и опасаться быть замеченными федеральными войсками бандитам не приходилось даже днём. Покрутив по сторонам головой, капитан снова углубился под прикрытие деревьев и, распорядившись накрыть себя плащ-палаткой, осветил фонариком карту. Разумеется, никаких ориентиров рядом не было и о топопривязке, тем более ночью, не могло быть и речи. Тропинин поднял глаза вверх – ночное небо плотно заволокло тучами, и воспользоваться небесными светилами было невозможно. «Да, с такой погодой „полюс мира“ до самого лета вычислять можно», – подумал он, тяжело вздохнув. Тем не менее «привязаться» к чему-то было необходимо. Снова укрывшись плащ-палаткой, капитан возвратился к карте. Очертив предполагаемый район своего пребывания, он отметил точку на возвышающемся пологом склоне противоположной горы. Не торопясь, офицер снял её прямоугольные координаты и сдёрнул удерживаемую над собой плащ-палатку. Он ещё раз осмотрелся и выбрал подходящую позицию для наблюдательного пункта. Оставленный за спиной склон в одном месте удачно возвышался над тропой выступающим вперёд уступом. Как и вся, на сколько хватило взгляда, прилегающая к ней площадь, уступ так же был покрыт густым лесом, что обеспечивало хорошее укрытие даже в дневное время. Ещё пятнадцать минут потребовалось, чтобы пыхтящие от усталости люди достигли намеченной Тропининым высотки.

Действительно, обзор отсюда открывался великолепный. Подготовив переносной дальномер к ночной работе, капитан изучил прилегающую местность. Самый ближний участок тропы был отдалён от них на расстояние равное восьмидесяти двум метрам. В ночной прибор тропа по обе стороны довольно сносно просматривалась. До самого отдалённого её участка со стороны предполагаемого возвращения бандформирований было триста семьдесят четыре метра. Указав разведчику место для установки буссоли и примерное направление на север, Тропинин определил места связисту и пулемётчику.

– Да ты не суетись, сынок, – подойдя вплотную к выдвигавшему ножки треноги младшему сержанту Чаусову, сказал он – Сейчас главное не скорость, а бесшумность. Ножки сильно не выдвигай, чтобы буссоль над холмом очень не возвышалась.

Невысокий худенький парнишка старательно засопел, примеряя необходимую высоту расставленной треноги. Через минуту он пяткой утопил в землю выступы и закрепил в гнезде шаровую пяту буссоли. Пришла пора накрывать самого разведчика. Включив подсветку, он несколько минут тщательно ориентировал прибор. Завершив работу, повернулся к командиру:

– Готово, товарищ капитан.

Тропини, склонившись над радиостанцией, вызвал на связь батарею. Услышав ответ, передал координаты намеченной на карте точки.

– Положите туда одну мину, – приказал он – о готовности доложить.

На огневой были готовы через семь минут. Капитан передал связисту секундомер:

– Как только увидишь вспышку – нажми на кнопку. Второй раз нажмёшь, когда услышишь звук от взрыва.

– Выстрел! – передали с огневой позиции.

– Всем наблюдать, разведчику – засечь разрыв. – приглушённым голосом отдал команду офицер.

Впереди справа, на склоне присмотренной высотки ухнуло, мелькнула вспышка разрыва. Направив марку дальномера в поглотившую место разрыва темноту, Тропинин нажал кнопку. Он запомнил высветившуюся на экране цифру и повернул лицо к разведчику:

– Ну что у тебя, Чаусов?

– Двенадцать – тридцать шесть, – доложил разведчик – но это не точно, поздно буссоль к месту разрыва развернул.

– Связист! – повернулся Тропинин ко второму солдату.

Тот, внезапно вспомнив про секундомер, запоздало нажал вторично на кнопку. Офицер подавил охватившее его желание выругаться. Помолчав, он как можно спокойнее произнёс:

– Второй раз, сынок, будь внимательнее. Запроси ещё огневую, пусть по тем же координатам второй выстрел дадут.

Связист передал команду и через минуту в эфире прозвучал доклад о произведённом выстреле. Тропинин, удобнее уперев в землю локти, устремил взгляд поверх направленного в предполагаемое место разрыва дальномера. Вспышка высветилась в ожидаемом уже месте и капитан, удерживая марку на разрыве, нажал на кнопку «пуск». Считав высветившуюся в углу экрана дальность, он развернулся к разведчику, ожидая его доклада:

– Двенадцать сорок девять. – доложил младший сержант – Теперь уже точно.

Связист доложил засечённое время и Тропинин, произведя в уме нехитрые вычисления, сверил полученный результат с высветившейся на экране дальномера цифрой. Оба результата совпадали с разницей в двенадцать метров. «Что же, для такого расстояния разница не ощутимая», – удовлетворённо отметил для себя он и передал на огневую результаты наблюдений. Через несколько минут по рации передали доклад об установлении координат их наблюдательного пункта, исходя из изменённых перед операцией обозначений квадратов. Записав их в блокнот, офицер снова обратился к карте. Отметив на ней своё положение, он измерил угол смещения