чувство собственной важности появляется, о котором вы спрашивать изволили. Мы же этой взаимосвязи всего со всем в принципе осознать не можем, а почему, спросите? Да вот именно из-за этого самого чувства и не можем, – Павлик решительно тряхнул головой и для убедительности легонько пришлепнул ладонью по рулю. – Мы же именно из-за этого чувства – собственной исключительности мнимой – единства-то и не видим! Мы ж себя центром вселенной считаем, пупом земли, если хотите! Я, дескать, самый главный тут, ради меня Земля вокруг своей оси вертится! Ну а дальше уже – кто во что горазд, как говорится. Но итог один: чудо единства от наших глаз именно поэтому и скрыто, что каждый из нас себя главнее всего мира считает. А ведь тут собака вот в чем порылась: нету никаких отдельных нас, что бы нам там ни казалось и ни мерещилось. Нет меня отдельно от процесса жизни, и вас отдельно нет. И воли свободной ни у кого из нас нет, как бы для нас сейчас, может быть, это грустно и ни звучало…

– Идею понял, – согласился Игорь Сергеевич. – Только к чему вы все это? Смысл ведь какой-то практический здесь должен быть? Кроме теории и умствований голых?

– Конечно. Здесь самый прямой практический смысл и есть, – Павлик хмыкнул. – Мир, в котором все отдельно и само по себе, и мир, который как единое целое существует, – это два разных мира, Игорь Сергеевич. Законы разные у этих миров, правила мироустройства разные, да еще куча нюансов имеется! Если вы к миру подходите как к куче частей, а не как к органичному единому целому, тогда таких дров наломать можно! – он внезапно помрачнел. – Что, кстати, большинство людей собственной жизнью вполне себе удачно и демонстрирует. Люди ведь никак в толк взять не могут порой, откуда беды на них сыпаться начинают, почему наперекосяк все идет, а ответ-то прост: не понимают они, по каким законам мир существует, как устроен он, как функционирует механизм этот… Но причина-то главная – то самое чувство, о котором мы с вами говорить начали! Если я себя частью целого осознаю, о какой исключительности в таком разе речь идти может? Ослу ясно, что ни о какой исключительности тут говорить в принципе не приходится, и одна клетка важней другой для организма быть по определению не может! Ну и наоборот, соответственно. Если я своей исключительностью упиваюсь, как мне единство это увидеть? Как законы мира и устройство его понимать начать? Да никак, конечно, у меня ничего понять о осознать не получится. Вот дон Хуан и плющил товарища Кастанеду всякими подручными методами и способами, чтобы дурь и слепоту эту из него выбить. То пейотом накормит, то союзника натравит, – Павлик хохотнул. – Но в конце концов товарищ Кастанеда прозрел и все сам увидел.

– Понятно, – снова согласился Игорь Сергеевич с благодушным кивком. – Увидел ваш Кастанеда единство, и что? Что изменилось то для него после этого?

– Что изменилось то?.. Да все, по сути, – удивленно пожал плечами Павлик. – Только почему это – для него? Считай, куча народа во всем мире прозревать начала благодаря дону Карлосу…

– В каком это смысле?

– В прямом, Игорь Сергеевич! Кастанеда же книги начал писать, а уж от тех книг и люди зажглись тягой к древнему знанию…

– Миссионером, значит, ваш Кастанеда был, – спутник Павлика добродушно усмехнулся и постучал пальцем по хронометру на запястье. – Давайте с бессмертием заканчивать, молодой человек! А то до Сокола вот-вот уже доберемся – как железных коней-то делить будем? – на губах хозяина жизни снова заиграла приветливая и немного лукавая улыбка. – На чем остановились то мы с вами? – он наморщил лоб, несколько секунд сосредоточенно думал и наконец радостно хлопнул в ладоши. – Наблюдатель! Точно, на наблюдателе мы с вами этом загадочном остановились! Давайте-ка с ним разбираться закончим.

– А чего с ним разбираться-то? – Павлик недоуменно пожал плечами и улыбнулся с едва заметной ехидцей. – Вы же на меня всех собак спустили, когда я рецепты вам дал, чтобы с ним до конца разобраться! Однако я вам еще раз повторю: пока вы точку отсчета не уберете и с высокой колокольни на свои знания липовые не плюнете, так и будем на ровном месте буксовать…

– Подождите, – Игорь Сергеевич успокаивающе помахал рукой и слегка укоризненно покачал головой, видя, что его оппонент вновь начинает потихоньку заводиться. – Вы через раз вводные меняете, а потом ко мне придираться начинаете: дескать, этого я не могу, того… Что еще за точка отсчета, которую я убрать, по-вашему, должен? С колокольней-то этой все понятно, – он широко улыбнулся. – Не могу я утверждать, что способен на все свои знания резко и вот так сразу с этой высокой колокольни плюнуть, но попробовать горазд. А что за точка отсчета-то, объясните?

– Точка отсчета?.. – Павлик задумчиво почесал подбородок и мельком взглянул за окно, словно взыскуя ответа у бесконечного соснового леса, тянувшегося вдоль дороги. – Точка отсчета, Игорь Сергеевич, – это вы.

– Я?!

– Вы, – спутник типичного аллигатора широко улыбнулся и утвердительно закивал. – А если совсем точным быть в терминологии, то – «я». Тут, собственно, в самоидентификации все дело, то есть в том, кем вы себя считаете, если попросту говорить. Как только вы эту самую точку отсчета поставили – вот он, дескать, я – так у вас привычный и знакомый мир и образовался тут же! Это вот – вы, а остальное – не вы. Это, если хотите, и есть механизм, при помощи которого бинарный мир возникает. Как только точку отсчета вы эту устанавливаете, то сразу первая пара противоположностей и возникает: субъект – то бишь вы – и объекты – которое все остальное. А стоит вам эту – самую первую пару – сорганизовать своей точкой отсчета, то считайте – темница народов уже по факту имеет место быть!

– Темница народов? – Игорь Сергеевич повел плечами и с сомнением уставился на улыбающегося водителя. – А она здесь при чем?

– Элементарно! – улыбнулся в ответ Павлик, хотя и немного покровительственно. – Как только вы единый и органичный процесс на «я» и «не я» разделили, вы первую пару противоположностей образовать изволили, но это ж только – лиха беда начало! Вначале – субъект и объект, потом – верх с низом, правое с левым, ну а там уже и до сияющей бесконечности пары противоположностей пошли. Добро со злом, наши с ненашими, и все такое прочее из той же серии…

– Подождите! – Игорь Сергеевич протестующе взмахнул рукой. – У вас выходит, что это я все эти пары