– Но в любой непонятной ситуации лучше действовать наверняка, – подкрепляя сказанное, Хантер протянул малокалиберный пистолет. – Умеете пользоваться?

– Наверно. – Неожиданное обстоятельство застало Сержа врасплох.

– Все просто: целитесь и наживаете на спусковой крючок. Предохранитель снят, зарядка стопроцентная.

– Я не дрогну, – с придыханием пообещал Серж.

– Убейте меня… – прошипел Ён, придя на короткий миг в сознание.

Шаана и Шэрон, прикрыв ладошками рты, тихо заохали. Протолкнувшись между девушек, Хайлл и Сергей подошли к физику. Председатель изучил содержимое его карманов. Он вытащил абиграмму, пробежал по ней глазами и положил обратно.

– Делать наоборот… – прогудел кореец, не открывая глаз.

– Он приходит в себя все чаще, – заметил Хантер. – Думаю, на подлете к Земле оклемается.

– Мы позаботимся о нем.

Хайлл Хантер протянул руку. Серж зафиксировал свою ладонь на расстоянии вытянутого пальца от ладони Хантера, как того требовал этикет. Но Хайлл неожиданно одарил его крепким рукопожатием.

– Я знаю, как это делается по вашему.

Студентки, от любопытства приоткрыв рты, смотрели за тем, как председатель крупнейшей в мире корпорации на равных общается с юношей из заброшенных земель.

Экипировочная рама нарядила пассажиров в комбинезоны со встроенной функций коалесценции86 для безопасного перелета. Ёна поставили вертикально и протолкнули через раму, где на другой стороне его подхватил Зилл. Отец уселся рядом с ученым на последнем ряду частного министерского шаттла, выглядевшего как уменьшенная копия космолета, на котором Серж прибыл на Дэнкинс. Шаана, к удивлению Сержа, попросила его сесть рядом, а через проход им составила компанию Шэрон. Когда все расселись, он отправил короткое К-сообщение: «Готов. Черный эфир у меня. Ён на борту».

Дрогнув, шаттл отстыковался. Включились двигатели, пассажиров вжало в сиденья.

Из-за громады Дэнкинса выглянуло солнце, по-космически яркое и грубое. Шаана затемнила стекло иллюминатора, пряча личико от ослепительно-белого светила. Она извинилась перед Сержем за свое поведение, оправдываясь глупыми предрассудками. Он тоже признался, что выходка с рукопожатием была необдуманной. Шаана осторожно прижала свой локоть к боку Сержа, а затем спросила:

– Как вы миритесь?

– Целуемся, – не задумываясь выдал парень. – Прижимаемся губами…

– Я слышала об этом. – Шаана, преодолев секундную нерешительность, чмокнула его в щеку. Его впервые поцеловала девушка! Предательский румянец полыхнул на лице. Он не питал каких-то розово-тягучих иллюзий, но, кто знает, как сложится судьба? Любой девушке по вкусу победители – а именно таким он себя считал. Победитель! Такое сладкое слово.

Преодолев четверть пути, они обогнали рой спасательных шлюпок. Сидящий позади парень в спортивном костюме пояснял соседу по креслу, что минимальное количество топлива дает шлюпкам небольшой начальный разгон, чтобы скатиться в гравитационную воронку Земли, далее они приземлятся в ближайшем космопорте.

Линия дня и ночи делила планету по Индийскому океану. На темной стороне выделялись горящие точки гигаполисов, а там, где уже рассвело, бирюзовое море сквозило в прорехах молочных облаков; на экваторе переливалось северное сияние, подпалившее атмосферу зеленоватым свечением (из-за смены полюсов Земли, оно появлялось в совершенно неожиданных местах, и могло продолжаться неделями). Звезд не видно, и даже великан Дэнкинс утонул в безграничных далях космоса.

Сергей, не выспавшись в Нулевой Точке, погрузился в красочный сон, в котором купил просторный дом на берегу озера. Он осматривал с отцом просторную залу с распахнутыми окнами, на которых ветер оживлял белые занавески. На улице стояли члены семьи. Они словно боялись зайти. Бабушка, опираясь на палочку, зрячая, смотрела с сожалением. Вик, обнимая Кристин, бесшумно шевелил губами, будто упрашивал их выйти, а дядя Миша почему-то плакал. А еще там был Трэй. Тот стоял неподалеку и носком ботинка выводил на песке грустные рожицы. Внезапно стены дома развалились. Серж проснулся.

– Уважаемые пассажиры, мы начинаем снижение. Спинки кресел автоматически подняты. Система коалесценции будет активирована до полной остановки космолёта, ― прозвучало объявление.

Он прикрыл глаза и уже впал в полудрему, как послышалось взволнованное причитание Шааны.

– Без паники, потрясет немного, – успокоил ее Сергей.

Сон окончательно был разрушен возгласами пассажиров. Девушка вцепилась в его руку. Во вздыбленных волосах застрял красный шарик, от прикосновения прилипший к пальцам и растекшийся во что-то тягучее. Кровавые капли разлетались по салону.

– Останови этого придурка! – раздался бас отца, заглушивший прочие крики.

Ён обнаружил себя сидящим в последнем ряду шаттла по соседству с лохматым здоровяком. Мутным взглядом он обвел салон: почти над всеми спинками кресел торчали макушки голов. За овалами иллюминаторов виднелось строительство кораблей-близнецов; в космических масштабах возводимые гиганты, освещаемые сваркой электронных лучей промышленных роботов, смотрелись совсем крошечными. На лобовые стекла медленно заползла синева Тихого океана, подернутая размазанными облаками. Завораживающий вид перекрывали пустые кресла для пилотов, расположенные в едином пространстве с остальным салоном. Физик зажмурился и вновь открыл глаза: он по-прежнему находился в космолете.

Слух восстановился постепенно. Из неопределенных звуков проступали слова, смех, взрывные крики ребенка. Впереди сидящая дама с волосами, уложенными в сетчатый берет, воодушевленно щебетала своему соседу:

– Я ведь знала, что все закончится хорошо. Сейчас бы сидели да ждали спасателей. И где они? Ни одного спасательного корабля не вижу! А вы не переживайте, уверена, вашего Чарли эвакуировали на одной из шлюпок. Вот увидите, через пару часов встретитесь в космопорте.

– Я не должен был лететь без его, ― сокрушался мужчина, прикладывая к виску комок окровавленной ткани, вылезший конец которой тянулся к потолку.

Лохматый сосед заметил, что Ён проснулся. На очень плохом китайском он представился:

– Меня звать Зилл. Ты чувствоваться себя хороший?

Физик ответил утвердительно.

– Я думать ты помирать.

Хмыкнув, здоровяк затянул нескладный мотив какой-то грустной мелодии. Его невесомые руки искали подходящее место. Он поковырял пальцами в душащем вороте, почесал патлы сальных волос, подержался за подлокотники ― пока не придумал вклинить их между массивных ляжек.