Слава засмеялся:

– Они не понимают! Им надо показывать средний палец.

– Поймут, – ответил Филипп недобро. – Мы ихнаучим себя понимать.

А Борис сказал весело:

– Что палец... Вот так им в задницу, по-русски!

Они щурились, смотрели на серые тяжелые волны. Филиппповернулся к Славке, мгновение смотрели друг другу в глаза, молча обнялись. Кним шагнул Борис, обнял обоих за плечи.

За тысячи миль Гольдшеккель спросил нервно:

– Что они делают?.. Это у них не...

– Нет, – ответил Фред резко. – Помолчите сосвоими сексуальными штучками.

Гольдшеккель выпрямился, сказал угрожающе:

– За это я могу и привлечь, мистер Холт. Вашивысказывания противоречат нашим конституционным свободам. Да, я гомосексуалист,и если вам это не нравится, то катитесь в Россию...

Генерал Корвин, фэбээровец, прервал резко:

– Тихо! Что за ритуал?

Фред молча смотрел на экран. На палубе танкера каждыйтеррорист снимал с шеи нательный крестик, целовал и передавал другому. Делаливсе необычайно торжественно, высокая оптика хорошо передавала просветленныелица. Смертельно усталые, они словно бы зачерпнули дополнительные силы,двигались уверенно, спины выпрямлены, в каждом чувствуется гордость, словнородился и прожил герцогом, а то и наследником престола.

– Сейчас бы работу снайперам, – прошепталГольдшеккель.

– Один остался внизу, – предостерег Фред.

– Может быть, заболел и без сознания?

– Идти на риск надо было раньше, – сказал Фред сгоречью. – А сейчас только ребят своих погубим...

– Почему так уверены?

– Сколько надо времени, чтобы коммандос высадились натанкер?

– Восемь минут, – ответил советниц по национальнойбезопасности. – Может быть, даже уложатся в семь.

– А им нужно три минуты, – ответил Фредтихо, – чтобы допеть...

– Допеть?

– Смотрите на экран.

Филипп с гордостью посмотрел на измученные, но счастливыелица друзей. Все обнялись за плечи, и потому что так из рук в руки по кругупереливалась общая мощь, распределяя силы на всех поровну, и потому что всеослабели настолько, что подкашивались ноги.

– Мы это сделали, – сказал он сиплымголосом. – Ни правительство наше, ни армия, ни политики... никто не смогнадрать Империи задницу! А мы, катакомбники, это сделали. Теперь о нас непросто узнают... Катакомбную церковь начнут уважать. С нею начнут считаться,други мои.

Славка вскинул голову, внезапно запел сильным чистым какфанфары голосом:

– Наверх вы, товарищи, все по местам!

Последний парад наступает.

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает...

Остальные подхватили охрипшими от бессонницы голосами. Пятьсильных мужских голосов звучали сурово, старая песня ожила понеслась по всемумиру, кто-то начал тихонько подпевать и в других странах, лица террористоввидели многие и слышали многие, кто-то просто шевелил губами, потому что онидрожали, а на глаза наворачивались слезы.

Лицо Гольдшеккеля медленно белело. Фред поймал на себеискоса брошенный ненавидящий взгляд. Если бы не высовывался, не доказывал, чтотеррористы доведут танкер до берегов Англии и там взорвут, с директора ЦРУ быспросили меньше, а так возьмут за жабры: почему не прислушался к своемувице-директору?

Внезапно Гольдшеккель ухватил микрофон:

– Операцию разрешаю!.. Поторопитесь!.. Разрешаю!

Фред вскочил:

– Это безумие! Вы только погубите наших коммандос.

– Замолчите, вы...

На пульте замигали огоньки, видно было как сразу несколькогрупп захвата двинулись к танкеру. Со стороны французского берега двигалисьчетыре группы на миниподлодках, юрких и маневренных, со стороны Англии – три,тоже на таких же скоростных, что входили в войска специального назначения.

Фред стиснул зубы, стоя смотрел на экран. Люди все еще пели,потом тот, который вел переговоры, что-то коротко сказал в микрофон. Несколькодолгих мгновений все эти мужчины просто стояли обнявшись, ждали, затем Фредувидел как вспучилась палуба танкера, словно изнутри рвался наружу огромныйпузырь. Люди не успели рассыпаться, когда палуба лопнула как гнилое полотно,изнутри вырвался столб огня.

Все успели увидеть как взметнулась черная стена, затем экранвесь стал черным с багровыми блестками.

Кто-то вскрикнул в ужасе:

– Боже!.. Это же нам чистить берега на десяток лет!.. Ив два миллиарда долларов не уложиться...

Гольдшеккель простонал:

– Это же сегодня же... в парламенте Англии потребуютубрать наши базы!!!

Советник по национальной безопасности сказал мертвымголосом:

– Если бы только в Англии. И в других странах могут...А то, дескать, хрен знает что эти чокнутые русские подорвут у наших берегов вследующий раз... Могут что-то и похуже.

Фред скрипнул зубами. А что только что по дурости погибливсе семь групп антитеррора, никто и не вспомнил. Ничего, это им вспомнят наслушаниях сенатской комиссии.

Мощная взрывная волна со страшной силой ударила Филиппаснизу, смяла, изломала кости, расплющила. Он чувствовал как стена огня слизнулас головы волосы, одежда вспыхнула и сгорела, потом его забросило в поднебесье,а кожа трещала как мясо на сковороде и обугливалась.

И все-таки сознание еще не покинуло: мир вертелся, но наместе длинного как колбаса танкера сейчас расплывалось черное пятно. Танкерразорвало на части, а на корме, откуда швырнуло взрывом, полыхало злое гудящеепламя.

Холодный ветер как наждаком сдирал покрытую волдырями кожу,обувь горела, он увидел быстро приближающиеся волны, серые и тяжелые как бетон.Тело напряглось, удар, он вскрикнул от нового всплеска дикой рвущей тело боли,закашлялся от ледяной воды, в мозгу мелькнула угасающая мысль: мы это сделали!Получи, проклятая Империя...

Небольшая подлодка войск специального назначения уже некралась по Ла-Маншу, а развернулась и быстро шла к берегу. В тесный отсекпротиснулся низкорослый, но крепкий немолодой майор. Мокрая одежда прилипла ктелу, стали видны широкие пластины груди и выпуклые бицепсы. Оставляя за собоймокрые следы, он подошел к приспособленной под стол раскладной широкой доске.Страшно обгорелый человек в лохмотьях такой же мокрой одежды лежал недвижимо.Лицо незнакомца в страшных волдырях, кое-где даже черное, в воздухе запахгорелого мяса.

– Не выживет? – спросил майор.