Оставшиеся восемь дельтовцев залегли, оставаясь отличнымимишенями. Безжалостно, он выпустил семь патронов. Троим повезло: у них из-заукрытия высовывались только ноги. Но имперцы даже в колясках ценят жизнь...

Внезапно чутье заставило повернуться на левую сторону.Третья группа поднималась с западной стороны, их было как муравьев, всезакованные в бронежилеты высшей защиты, из-за чего двигались тяжело как танки.

– Сволочи, – заорал он, чувствуя как наконец-топришла та священная ярость, когда уже не чувствуешь боли, когда герои, дажепростреленные десятками пуль навылет, умирают от изнеможения, но не отран. – Идите, идите же!

Приклад врос в плечо, он давно слился с этой удивительнойвинтовкой в единое целое, и теперь стрелял и стрелял, чувствуя как пули вылеталсо скоростью гремящей молнии и бьют точно в те месте, куда он посылает ихмысленно.

Ответные выстрелы раздавались все реже. Он всякий разповорачивался в ту сторону и обязательно стрелял в наглеца. Он чувствовалстрашное озарение, которое бывает только раз в жизни, или не раз, но не бываетчасто, иначе человек сгорит, и потому знал, что каждая пуля находит цель.

Последние из дельтовцев бежали вниз, уже бросив карабины. Онвстал на колено и расстреливал их уже бегущих, убегающих, спасающих жизни. Онипадали, кувыркались, прицел перемещался сразу же на новую цель.

Еще два вертолета поднялись в воздух. Оттуда попыталисьподавить его пулеметным огнем, так еще и не сообразив, что же случилось спервым, или же посчитав себя круче и умелее. Несколько путь ударили совсемрядом. Он слышал визг, короткие сильные удары по камню, однажды в лицо брызнулимелкие твердые крупинки, но палец как прикипел к спусковому курку.

Он видел оскаленные лица пулеметчиков, и когда так и несумел поймать в прицел пилота, стекло отсвечивает солнечными зайчиками, перевелприцел на пулеметчика. Выстрелил, передернул затвор и выстрелил во второго.

Пули продолжали ложиться все ближе. Он повернулся ивыстрелил почти не целясь, но боевая ярость направила руку точно: в неберазлетелись прозрачные осколки, пилот откинулся на спинку кресла. Кто-топопытался столкнуть его в сторону и ухватить рычаги управления. Вторая пуляразнесла череп отважному.

Он успел увидеть перекошенные в ужасе лица пулеметчиков.Неуправляемый вертолет несло в его сторону, они могли сейчас легко поразить егоиз обеих пулеметов, но Дмитрий повернулся к ним спиной, прекрасно зная, что онв стране, где никто не направит горящий самолет на вражескую колонну, где никтодаже в последнюю минуту жизни не воспользуется случаем нанести врагу урон.

– Получайте, гады, – хрипел он пересохшимртом. – Получайте у себя то, что уготовили нам... Умирайте, зажравшиесясволочи! Рубите лес... гробов будет еще много!

Вертолет, никем не управляемый, несся по кривой вниз,пулеметчики отскочили от пулеметов и пытались сдернуть трупы пилотов с рычаговуправления. Стена деревьев выросла быстро и нещадно, тяжелая масса врезалась,ломая верхушки, пронеслась на сотню метров вглубь, опускаясь все ниже, затем вверхвздыбился длинный хвост с бешено работающим крохотным пропеллером, похожим надетский ветрячок.

Взметнулся столб кроваво-черного огня, деревья разметало,лишь затем на вершину холма обрушился грохот взрыва и пахнуло горячим чаднымвоздухом.

– Еще долой десять миллионов долларов! – заоралДмитрий люто. – Еще миллиардик, и лично со мной будем квиты!..

Ноги дрожали, грудь поднималась и опадала с тяжелымисудорожными всхлипами. Руки были черными от пороховой копоти, глаза щипало.Краешком сознания он понимал насколько дико и страшно выглядит: весь в чернойдурно пахнущей грязи из смеси соленого пота, пороховой копоти и красноватойпыли этой твердой как камень земли.

– Боги, – прошептал он, – это что же... Всяэта гребаная круть меня не взяла?..

Даже без прицела видел крохотные как фараоновы муравьифигурки убегающих солдат. Они мелькали уже за деревьями далекого леса, уже запределами досягаемости любой винтовки, но бежали и бежали, хрипя и задыхаясь,срывая с себя и отбрасывая не такие уж и пуленепробиваемые доспехи, шлемы.

– Не взяли, – повторил он, – не взяли... Этовам не кино!

С запада к небу бешено крутились, свиваясь в жгуты, двастрашных огненных столба. С северо-западной стороны холма лес полыхал как сухаясолома. К нему на вершину доносился частый треск, горячие потоки воздухаподбрасывали высоко в небо горящие ветки, а там ветер подхватывал и злобношвырял в глубину леса.

Фигурки старались проскочить между двумя стенами огня, но схолма было видно как в глубине вспыхнула целая оранжевая стена, словновзорвались бочки с топливом. Единственным спасением этих удирающих трусов быловзобраться на этот холм, не будет же он здесь вечно, раз уж они достать несумели, но охваченное паникой дурачье ничего не соображало, неслось прямо наогненную стену, которой пока не видели, а сзади тем временем огонь смыкался,отрезая путь к отступлению.

Слева замелькало бурое, в подошвы больно стучало. Встречныйветер срывал капли пота, освежал лицо. Внизу в двух километрах от холма виднаполоска дороги. Даже если на время операции там и перекрыли движение, чтосомнительно, местность совсем дикая, то сейчас остатки вояк разбегаются полесу, психоаналитик будет нарасхват, а там усиленное питание и очень ранний – ссегодняшнего дня! – выход на пенсию по непригодности.

Мешок подпрыгивал на спине, пистолет в поясной кобуре какприрос к телу. Склон был настолько крутой, что исцарапанные руки самиинстинктивно хватались за каждое встреченное деревцо, за кусты, глыбы. Иногдапод ногами земля исчезала, он зависал в долгом прыжке, затем снова жесткий ударв подошвы, и короткая тяжесть во всем теле, словно у космонавта при взлете,

Он каким-то чудом не падал, мимо мелькали выступы, долинаприближалась. Крохотные фигурки в красных лужах быстро вырастали и ужепревратились в убитых им солдат.

Потом крутой склон стал еще круче, Ноги взлетели вышеголовы, его понесло как по ледяном стене, подбрасывало, трясло, дважды больноударило в бедро. Горячая удушливая пыль скрыла мир, он чувствовал как его попологой крутой занесло словно в русских горках, перевернуло, и он осталсялежать растерянный и оглушенный, еще не веря, что спустился благополучно, и чтонадо подниматься и бежать к дороге, потому что появился шанс продлить бой иутащить с собой в ад еще какую-нибудь жирную имперскую свинью.

А если не одну, то и вовсе счастье!

Дмитрий, черные мусульмане, Макс – задача этой четверкиотвлечь внимание, а к упрятанному кейсу бежали втроем: Ермаков впереди,Валентин и Тарас позади, привычно покрывая стволами автоматов все пространство.

Купол бункера издали в самом деле можно было принять закаменный холм: растрескавшийся, белый как кости динозавра, выгоревший насолнце, весь в язвах, словно по нему долго стреляли из пулеметов. Вершинаторчала из оранжевого песка, похожего на засахарившееся повидло из абрикосов.По мере их приближения трещины становились шире.