Тараса трясло, глаза выпучились, он часто и шумно дышал.Даже Валентин стискивал пальцы, словно уже вытаскивал кейс из тайника.

Ермаков вытянул руку:

– Вход с той стороны. Это реликт времен... давнихвремен. Давно забыто, заброшено. Одни бетонные стены трехметровой толщины.Потому и выбрали! Ходит слух, что здесь когда-то что-то испытывали, так чтоместные сюда ни ногой... Если ход не засыпан, то через пять минут в наших рукахбудет кейс с ядерной бомбой.

– И тогда...

Оглушительный треск прервал Тараса. Из-за близкого гребняхолма вынырнул вертолет, винт бешено раскручивался, а в темных проемах с обеихсторон виднелись длинные стволы.

Тарас закричал, его руки вскинули автомат, длинную очередьушла неприцельно, потому что две пули ударили в его широкую грудь. Валентинупал, откатился, песок взвился вихрем, Ермаков опустился на колено и быстрострелял из тяжелого ружья, часто передергивая затвор.

Тарас люто кричал, стрелял без перерыва, затем моментальнозаменил пустой рожок полным, снова выпустил очередь. Вертолет качался изстороны в сторону, по блестящему носу вспыхивали крохотные искорки от ударовпуль, оба пулемета поливали холм свинцом.

Наконец вертолет пошел боком, приблизился, пулеметчикположил очередь прямо под ноги, Тарас рычал, его трясло вместе с автоматом.Внезапно в сторонке мощно грохнуло. Вертолет двигался по кругу, в считанныедоли секунды от холма в его сторону протянулась длинная дымная дуга. Видно былокак отшатнулся человек за пулеметом, ракету внесло вовнутрь...

Всех троих едва не сбросило с холма. Взрыв разнес серединувертолета, а уцелевшая кабина устремилась к земле. Огромный винт вращался соскоростью ветряной мельницы в ураган, кабину кружило как падающий сухой лист.За стеклом мелькнуло белое лицо пилота, с ним рядом видно еще одного, затемогромный обломок с грохотом рухнул на склон холма, его перевернуло, винт стреском сломался.

Мелкие обломки падали как метеориты. Кабина катилась какогромный валун по рыхлому снегу, в песке осталась глубокая неровная борозда.Тарас с рычанием убрал автомат, глаза горели красным как задние фары.

Валентин убрал гранатомет в кейс, голос его был язвительный:

– Везет же дураку!

Тарас впервые смолчал, только провел ладонью по груди.Ермаков едва заставил одеть под рубашку бронежилет, и тут же как нарочно двепули, одна точно пошла бы в сердце, вторая разнесла бы печень.

– Быстрее, – велел Ермаков.

Он бросился вниз по склону, ноги зарывались в песке.Черепашья спина купола приближается, внизу перевернутая кабина. Видно какоттуда вывалился человек, вытащил через разбитое стекло второго.

– Не только одни мы живучие, -удивился Тарас.

Пилот оглянулся за бегущих к нему людей, быстро выхватилпистолет. Тарас широко ухмыльнулся, пистолет в руке пилота трижды дернулся.Улыбку как ветром сдуло с лица десантница: с такого расстояния и в слона непопадешь, однако в грудь его трижды болезненно ударило. За спиной вскрикнулВалентин, пальца Тараса сами нажали курок.

Второй пилот тоже достал пистолет. Автоматная очередьсрезала их как высокую траву косой. Когда подбежали, тяжело взрывая песокботинками, один из пилотов был еще жив. Пули попали ему в ноги, он лежал наспине, руки раскинул но в одной был зажат пистолет.

Тарас погрозил пальцем, Валентин выхватил пистолет, ноЕрмаков предостерегающе вскрикнул. Глаза его с удивлением уставились в лицораненого. Тот смотрел в ответ с такой же угрюмой злобой. Тарас на всякий случайногой выбил из руки пистолет, оглянулся на командира.

Ермаков держал пистолет нацеленным в лицо пилота. В глазахбыло странное выражение.

– Ну, Фред Хольт, – произнес он, – наконец-томы снова лицом к лицу!

Все ждали выстрела, но Ермаков задержал палец на спусковомкрючке, затем медленно убрал в кобуру, все это время не спуская с Фредапристального взгляда.

Тарас спросил непонимающе:

– Это тот самый, с которым вы в Кандагаре...

– И в Кандагаре, и в десятке других мест... Триждысходились лицом в лицу. Теперь он, если не ошибаюсь, заместитель самогодиректора ЦРУ!

Фред, морщась, сказал зло:

– Не преувеличивай размер добычи. Всего лишь пооперативным вопросам.

– Но зам?

– Теперь не старые времена, – ответил Фред. –К сожалению, руки связаны даже у директора. Больше решают политики. Иначе бы тыу меня попрыгал!

– У нас тоже, – кивнул Ермаков. – Извини,Фред, в другой раз поболтал бы больше. Но теперь спешим!

Валентин уже смотрел на близкий купол. Похоже, этотзаместитель в самом деле не только крут, это по его фигуре видно, но и недурак. Как-то вычислил, где они могут быть, явился сам. Странно, что других непривел. Наверное, других директор направил в другое место...

Выстрела все не было, а когда он обернулся, Ермаков пряталпистолет в кобуру. Фред смотрел все так же без страха. Из обеих ног понижеколен вытекали тонкие струйки крови, но заместитель даже не морщился.

– Этого волка оставляете в живых? –поинтересовался Валентин.

– Да, – кивнул Ермаков.

Валентин смолчал, догадывался, а прямолинейный Тарасвзорвался:

– Но... но как же? Он один опаснее целой бригады!..После того, как мы тут нашелестели...

Ермаков скупо улыбнулся:

– Доживи до моих лет.

Он бросил Хольту медпакет, повернулся и побежал к куполу.Хольт следил за ним налитыми кровью глазами. Русский сделал то, что не позволилбы себе ни один коммандос в мире. Он оставил опаснейшего врага, хотя можетизбавить себя от опасности одним движением пальца.

Тарас спросил на бегу:

– Зачем?

– Что?

– Почему американец остался жить?

Ермаков бежал с суровым злым лицом, но в серых глазахмелькнула непонятная грусть:

– Мы с ним дрались еще в начале восьмидесятых. Дажесходились лицом к лицу... Стреляли один в другого... И что же? Сейчас я нажмукурок... и все? Мне кажется, будет пустота, словно я потеряю родного человека.

Тарас оглянулся, зябко передернул плечами. Пусть уполковника интеллект и за триста, но с этим интеллектом что-то происходит.

– Если случится что-то с вами, – крикнул он набегу, – он спляшет на вашей могиле!

– Скорее всего... Но и ему будет меня недоставать,знаю.

Они были за сотню шагов от купола, когда часто и сильнозастрочили пулеметы. Град пуль швырнул всех троих на землю. Тарас не удержалсяи покатился с разбега вперед. За ним сразу потянулась красная дорожка.