- Знаешь, - прошептал Риан, - у меня на родине совершенно другие правила. Они многим показались бы чудаковатыми, и там за нарушение традиций, конечно, ничего не будет, но я предпочел бы их придерживаться. В моем мире принято быть верными друг другу и пытаться сделать жизнь друг друга прекрасной, а не перетекать от одного мучения до другого. Так что я, пожалуй, воздержусь от фаворитки.

Мне следовало возразить, что над моим супругом будут смеяться, но последнее, чего мне хотелось - это подталкивать его к измене.

- Марго, - голос Риана звучал тихо, но уверенно. - Мне быть королем, а не мальчиком на побегушках. И, если повезет, быть долго, до смерти или до отречения в пользу наследника. И я не хочу, чтобы после моего правления это государство оставалось таким же. Но сделать это в одиночку невозможно. Я знаю, что, возможно, прошу о слишком многом, ну, и сейчас время не для политических разговоров, но...

Я знала, что этот разговор рано или поздно случится. Риан был слишком иным, чтобы легко занять место в этом мире и смириться с происходящим, как с данностью. И когда я говорила ему «да» у алтаря, понимала, на что иду. Ему суждено быть человеком, который опередил свое время. Я выросла в условиях, где женщина стоит за спиной мужа и изредка нашептывает ему на ухо советы, которые мужчина может с легкостью презреть и отринуть.

Но воспитали меня все же иначе. Для моей семьи было бы легче, если б я родилась мальчиком. Тогда спустя годы у Земнолесья появился бы следующий маршал, железной рукой правящий армиями и отбивающий любые угрозы.

Вот только женщины не правят армиями.

Женщины не обучаются магии.

Женщины не имеют права голоса.

Пока что.

И для Риана это было дикостью.

- Когда я выходила за тебя замуж, - прошептала я, - я знала, что становлюсь не только женой короля, но и королевой. Я понимала, что за мужчина стоит напротив меня и кому я вверяю свою судьбу и свое сердце. И я знала, что не пожалею о своем согласии. Можно всю жизнь прожить в страхе, Риан, а можно рискнуть и подать пример.

- Так что, - улыбнулся он, - к черту традиции?

- К черту, - согласилась я. - Кем бы этот черт ни был. Я люблю тебя. И я хочу быть твоей королевой. Такой королевой, чтобы ее тоже помнили.

- Я тоже тебя люблю, - Риан смотрел мне прямо в глаза. - И как жену. И как королеву. У нас говорят, Марго, что незаменимых людей нет, но это ложь. Ты - незаменима.

И прежде, чем я успела ответить на его комплимент и задаться вопросом, что это - клятва или пустые слова, - он склонился ко мне и вновь поцеловал в губы, открывая новый виток нашей первой брачной ночи.

Одиннадцать лет спустя

- И все-таки, зря вы отправили ее на переплавку. Красивая была статуя, - отметил Витольд, медленно шагая по бывшему Залу Славы.

- Эта статуя одна покрыла четверть внешнего долга, - пожал плечами я. - Думаю, народу куда важнее быть сытыми, чем видеть статую короля в полный рост, целиком из золота.

- Народ бывает неблагодарным.

- Аристократия тоже, так что ж, перестать заботиться о ней?

Витольд рассмеялся. Он так и остался при дворе в статусе советника, отказавшись от высокой должности Верховного Мага. Порой, глядя на него, я задавался вопросом, не было ли то признание еще одной хитроумной комбинацией, попыткой проникнуть в стан врага. Но прошло уже достаточно лет, и Витольд успел зарекомендовать себя, как верный друг. Он больше ни разу и словом не обмолвился о том, что король, возможно, не совсем король, и я все чаще ловил себя на мысли, что воспоминания о родном мире практически полностью стерлись, будто и не было их.

Может, оно и к лучшему.

.. .Тогда, после королевской свадьбы, было не до тоски и воспоминаний. Собственно, мы с Марго едва находили время друг для друга, какие уж там фаворитки да традиции! Меня ждала целая толпа советников-предателей, которые пока что только за просто так питались казенной пищей в тюремных застенках, незаконченный проект бюджета и огромные проблемы с внешними связями и долгами.

Волокита длилась не один месяц. Пришлось потратить немало времени на то, чтобы разобраться, какая у кого была вина. Некоторые из советников обошлись крупным штрафом, другие потеряли титул и деньги, третьи - таких, к счастью, было не очень много, - отправились на каторгу, расставшись со всем накопленным и наворованным. Невольно впадали в опалу целые семейства, хотя я, опираясь на опыт герцога Алатэ и Арина, старался действовать осторожно.

Герцог Франко после тех событий прожил еще долгих три года, упорно отказываясь сообщать о злодействах. Его, пожалуй, единственного содержали в королевской тюрьме. Полагаю, на казенных харчах Франко мог бы продержаться еще довольно долго, так и отказываясь рассказать всю правду о его коварных злодейских планах, но его настигла сама судьба. Гонимый собственной жадностью, герцог умудрился подговорить какого-то слугу таскать ему дорогие яства.

Слуга выполнил свою работу честно, деньги взял, таким образом наведя королевскую стражу на еще один тайник, в котором каким-то чудесным образом обнаружилась немалая часть казны. Но герцог Франко объелся, обпился, пел развеселые песни - и умер, потому что старое сердце не выдержало внезапных нагрузок.

После его смерти всё как-то затихло, словно и не случалось предательств. Народ привыкал к тому, что король уделяет больше внимания законам, чем своему отражению в зеркале, что налоговый кодекс больше не напоминает кодекс заядлого разбойника, примчавшегося грабить простой люд, а в казне больше не гуляет ветер. Привыкли и к тому, что над Земнолесьем изредка летали драконы, впрочем, ни на кого не нападая.

Жизнь потекла своим чередом - даже если в ней было много новшеств.

Пожалуй, больше всего людей потрясало то, что моя прекрасная королева не собиралась стоять в стороне. Она так же активно бралась за законы, как и я, с таким же упорством сидела над бумагами, не признаваясь, что дурно себя чувствует. Возмущения по поводу единой спальни стихли быстро, но вот против того, что некоторые законы принимала сама королева - нет.

Они не знали, впрочем, что если б не Марго, изменения были бы более резкими. Может быть, даже слишком. Мне хотелось, чтобы мир стал похожим на мой - по крайней мере, в позитивных его проявлениях, - и только уверенность жены в том, что быстрые изменения ведут к революциям, заставляли меня прописывать все постепенно.

Мы оба понимали, что, если продвигаться такими темпами, можно не успеть и до конца жизни. И единственным способом заставить изменения продолжаться и дальше было воспитать новое поколение с незамутненными головами, с четким пониманием того, каким будет следующий этап реформ. Нести образование в массы...

И вложить его в сознания собственных детей.

Мы с Марго вроде как и не спешили становиться родителями, но спустя два года она обрадовала меня известием - хотим мы того или нет, а спустя восемь месяцев на свет появится наследник престола. Марго жутко переживала; магия ребенка шалила, и порой ей хотелось неделями лежать в постели. Я проклинал этот мир за его допотопную медицину, за то, что не могу дать жене должную заботу, что меня постоянно отвлекают на всякие дела, когда я должен быть рядом с супругой!