— Верно, ты же не Сантелли, да? Помню, в контракте у тебя была другая фамилия. Как ты угодил к Сантелли? Они так гордятся своим тесным семейным кругом. Я думал, для этого надо либо попасть к ним в зятья, либо родиться у них. Ты или твои родичи?

Томми качнул головой.

— Сантелли работали у Ламбета, и Марио научил меня летать.

— Ты на них не похож, это факт, — заметил Вэйленд. — Они же все итальяшки, так?

Хотя Джонни белобрысый. Наверное, они тебя за смазливую мордашку взяли, чтобы в масть получилось: блондин, брюнет и рыжий, а?

Он был близко, Томми чувствовал запах виски в его дыхании, и ему стало неловко.

— Твои родичи тоже летают?

— Нет, папа укротитель. Том Зейн. Я хотел посмотреть, где они будут выступать.

У Коу Вэйленда отпала челюсть. Он встал, не отрывая взгляда от Томми.

— Господи всемогущий! Ты тот самый Зейн? Их сын?

— А что не так? — удивился Томми. — Эй, ты чего так смотришь? У меня что, лицо зеленым стало?

— Старик Тони… он, значит, твой опекун?

— Ну да. А что?

— Славно, что ты здесь, верно? А то… о боже, — Вэйленд вдруг резко отвернулся, набросил пиджак и затянул галстук. — Кыш, парень. Иди себе. Мне пора.

«Да что такое? — совсем опешил Томми. — Он так напился?»

— Можно мне «Билборд»? Ты сказал, что уже прочел.

— Ну, не совсем. У меня его нет, — сказал Вэйленд, отворачиваясь. — Пошел прочь, ступай, поговори с Тони. Брысь!

А когда Томми, нахмурившись, послушался, Вэйленд окликнул его с пьяной настойчивостью.

— Эй, Томми… сильно не раскисай, ладно?

Либо этот парень свихнулся, либо последние мозги пропил.

С этой мыслью Томми направился к сундукам Сантелли. Его сундук был открыт, костюм лежал наверху. Марио, полуголый, стоял на одной ноге, натягивая трико.

— Ты припозднился, — сказал он. — Одевайся.

Томми взял черные трико и с отвращением выпалил:

— Жмот!

— Кто? Я? — удивился Марио.

— Да этот урод Вэйленд. Вечно таскает у других «Билборд», будто обеднеет, если свой купит. А теперь у него был новый, я попросил взглянуть на минутку, посмотреть, где выступает Ламбет, а он соврал. Сказал, якобы у него нет, а я сам в его сундуке видел. Это ж надо таким прижимистым быть.

— Ах, этот, — заметил Папаша, приглаживая волосы перед импровизированным туалетным столиком, сооруженным из зеркала, доски и двух сундуков. — Он слишком дружит с бутылкой.

Анжело пожал плечами.

— Ничего не поделаешь, брат босса. Любого другого уже давно взашей бы погнали.

— Я слышал, — невнятно сказал Марио, застрявший в горловине топа, — он летал до этого года, но партнер подложил ему свинью.

— И ты его винишь? — Томми заправил завязки и наклонился обуться. — Он небось его заставлял использованной лентой перекладины обматывать. С него станется туалетную бумагу стирать и утюжить!

— Ладно, ладно, — попенял Папаша, — хватит сплетничать. Где Джонни?

Он бросил взгляд на сундук Джонни.

— Уже оделся, — доложил Марио. — Наверное, воды попить пошел. А вон он, возвращается…

Томми поднял голову и увидел Джонни с новым «Билбордом» подмышкой. Когда тот положил журнал на сундук, Томми потянулся к нему, но Марио перехватил его руку и неожиданно строго сказал:

— У тебя есть дела поважнее! Давай, ragazzo, на выход. Опоздаем!

— Ты совсем, что ли? Пять минут еще, — возмутился Томми, но Марио подтолкнул его, и пришлось подчиниться.

Томми надулся: большую часть времени они с Марио общались на равных, но порой парню попадала вожжа под хвост, и он начинал распоряжаться Томми, как маленьким.

— Я просто хотел посмотреть, где выступают родители, — сказал он, однако Марио не обратил внимания.

Да в чем дело? Что происходит?

Но они готовились выходить, и Томми все забыл: его научили оставлять личные проблемы и заботы вне манежа. В перерыве между представлениями Марио вдруг поинтересовался, не надоела ли Томми домашняя еда, и взял его в город, в китайский ресторан. Они редко выбирались куда-то вдвоем, но на стоянке Вудс-Вэйленда провели столько времени в качестве братьев, что больше не чувствовали неловкости. Весь вечер Марио вел себя на удивление дружелюбно и обходительно, даже нежно. Когда они возвращались к вечернему шоу, автобус был почти пуст, и Марио потихоньку взял Томми за руку.

— Что тебе попалось в печенье? — спросил Томми, а сам развернул свою бумажку и прочел: — Вы получите неожиданные известия.

Марио растянул губы в аляповатой клоунской усмешке, и Томми моргнул. Обычно эта гримаса появлялась, только когда парень бывал расстроен.

— А в моем сказано: «Помогите! Меня насильно держат на фабрике печений с предсказаниями!»

— Ай, прекрати, — фыркнул Томми. — Я эту шутку в шесть лет слышал!

Марио скомкал бумажку и бросил за окно.

— Это все равно полная чушь, — сказал он.

Вскоре автобус прибыл на стоянку, и Марио выпрыгнул наружу.

— Давай быстрее, время на исходе. Если опоздаем, Папаша нас в следующий раз вообще никуда не пустит.

Папаша Тони, уже одетый, сидел на сундуке и перебирал бумаги. Томми заметил квадратный желтый бланк и, когда они выходили на номер, поинтересовался:

— Эй, Марио, Лисс уже родила?

— Надеюсь, нет, — отозвался Марио. — Только в сентябре должна.

— Просто Папаша получил телеграмму, и я больше ничего не смог придумать. Все хорошо, так ведь?

Ему вдруг стало страшно. Странное поведение Коу Вэйленда, неожиданная доброта Марио…

— Если это как-то тебя касается, Папаша сообщит, когда придет время, — сурово сказал Марио. — Ну пришла ему телеграмма, и что? Хватит уже нос всюду совать.

Получив привычный отпор, Томми на секунду расслабился. А потом присоединившаяся к ним