к текущим делам замка – необходимые закупки, ежемесячные расходы и прочее. Хотя Фрею и удивило то, что Леди занимается подобными делами сама, в этих бумагах ничего интересного она не нашла. Занимательней оказались книги и выписки из них. Абсолютное большинство книг было посвящено магическим оберегам и способам их изготовления, ядам и противоядиям, проклятьям и защите от них. Некоторый материал Айрен выписала.

Проклятья, яды – это отлично соотносилось с теорией Аин о виновности Леди. А пара книг по магическому призыву наталкивала на совсем уж нехорошие мысли. Из общего перечня выбивались разве что обереги. Хотя при описании тех или иных оберегов обычно указываются их слабые стороны. Возможно, Леди искала именно это. Что, если она действительно призвала в замок нечто ужасное, и это «нечто» теперь бродит по коридорам? Что, если она действительно планирует убить Райна? Проклясть? Отравить? Да еще и обвинить во всем их. А из улик против нее только эти книги, но можно ли осудить кого-то за чтение?

Фрея вздохнула и собралась уходить, но что-то все еще не давало ей покоя. Она отодвинула изящное кресло, стоящее у бюро, и опустилась в него так аккуратно, словно ее могло ударить защитными чарами. Приподнимая верхние листы, разбросанные по столешнице, Фрея еще раз просмотрела все бумаги, стараясь не сдвинуть их даже на миллиметр. Ничего нового. Но что-то по-прежнему держало ее в комнате.

Тяжело вздохнув, Фрея откинулась на спинку кресла, подняв взгляд от бумаг. И тут же встретилась с чужими глазами.

Протянув руку, Фрея сняла с верхней полки бюро небольшой портрет. Фрея видела изображенных на нем слишком часто, чтобы сразу их не узнать. Лорд и Леди Сторградские в принципе были довольно яркой парой.

Леди Аста – изящная, воздушная в своем нежно-синем струящемся платье, с локонами золотых волос, рассыпанными по плечам. Лорд Арлен приобнимал ее за талию, и в одном этом жесте чувствовались нежность и тепло. Взгляд у Лорда Арлена был такой же, как у всех из его семьи – проницательный и цепкий, но не отталкивающий, наоборот, почти завораживающий.

Вторую руку Лорд положил на плечо сыну. Райну тут было лет двенадцать, плюс-минус год. Фрея вновь с какой-то болезненной ясностью осознала, как же он похож на обоих родителей. Те же серебристые, что и у отца, волосы, такие же холодные серо-синие глаза. Но вот в чертах лица, в том, как едва заметно заострялись кончики его ушей, чувствовалась кровь сильфов, доставшаяся от матери. Но больше всего поражал взгляд. Художнику удивительно точно удалось его передать – ускользающий, будто он смотрел не на зрителя, а немного вбок, за него. От этого мягкая улыбка казалась слегка рассеянной, как бывает у людей после хорошего сна.

Фрея поймала себя на том, что пытается вспомнить, когда последний раз Райн улыбался так же. Не вспомнила. За прошедшие четыре с половиной года они все слишком сильно изменились. Хорошо, что этот портрет не увидела Аин. Ей было бы куда больнее.

Самой Леди Айрен на портрете не было. Сначала Фрея этому удивилась, но потом вспомнила, что, кажется, слышала – Леди когда-то увлекалась рисованием. Может, она художник? Оттого так точно переданы эмоции – художник не просто видел их, он знал, чувствовал сам.

Вернув портрет на полку, Фрея задумалась. Каждый раз, когда Леди Айрен поднимала глаза от бумаг, она видела их – свою семью. Будет ли человек, желающий убить своего племянника, ставить перед глазами портрет, где он и его родители живые, счастливые?

Нет, убийца бы задвинул его подальше, выкинул, сжег. Или Леди Айрен так хотела оградить себя от подозрений? Но кто будет ее подозревать? Служанка, убирающая комнаты?

Не могла же она знать, что какая-то любопытная девчонка пролезет к ней и станет рыться в ее вещах? Или могла?

Фрея почувствовала, как у нее начинает болеть голова.

Нет. Все. Хватит.

Больше она ничего не найдет ни в этой комнате, ни в какой-либо другой, отчего-то Фрея была совершенно точно в этом уверена. Ей больше не хотелось строить никаких теорий и действовать тайно. Если бы Фрея могла, она бы прямо сейчас пошла и спросила бы саму Леди Айрен, куда делась та женщина, которая так любила свою семью, что ставила семейный портрет прямо перед глазами. Или она до сих пор здесь, просто окружающие знают совсем другую Леди Айрен?

Последняя мысль пришла в голову, когда Фрея уже закрывала дверь в комнаты. А что, если Леди Айрен тогда, еще пять лет назад, случайно призвала в этот замок нечто ужасное, а теперь не оно подчинилось ей, а наоборот?

Мысль так увлекла ее, что поначалу Фрея даже не заметила, что что-то не так. А когда поняла, момент уже был упущен. Она замерла на месте, не в силах сделать и шагу, что-то будто сковало ее по рукам и ногам. Всем телом чувствуя, как на нее надвигается огромная волна, Фрея могла лишь ждать и считать секунды до того, как тьма поглотит ее.

Мне не казалось, что время замерло. В какой-то момент оно просто перестало существовать.

Аин сидела, безвольно опустив руки на траву и потупив взгляд. Я стоял и думал, что мне сказать или сделать, или… И это длилось краткое и бесконечно долгое мгновение, словно мы застряли во временной петле, состоящей всего из одной секунды, повторенной миллиарды и миллиарды раз.

– Да будто я это приму!

Голос Аин разорвал звуковой вакуум на части.

– У нас есть… – Аин резко вскинула голову и посмотрела в сторону замка, – может быть, несколько минут. Если это действительно сопоронум, мы еще можем что-то сделать… У него должны были потемнеть вены, проверь на запястьях, – бросила она, прежде чем начала почти беззвучно читать какое-то заклятье, плавно выводя в воздухе неизвестные мне символы.

Я опустился на колени рядом с Райном. На пару мгновений мне показалось, что хоть и очень слабо, но он все-таки дышал, но приглядываться времени не было. Я стащил с его руки одну из перчаток и на секунду забыл, зачем вообще это сделал.

Шрамы. Какие-то выглядели более свежими, какие-то были почти совсем незаметны, все они явно были получены очень давно. Но как же их было много. Точно больше десятка. Они сетью покрывали кожу на запястье прямо над почти черными венами.

Аин бросила короткий взгляд, скользнув им по шрамам, но не перестала читать заклинание ровным голосом. Лишь руки ее нервно дернулись, но тут же продолжили вычерчивать в