Граф поприветствовал дам с вежливостью, которую сам кардинал счел бы безупречной, но затем ошеломил их, заявив без обиняков:

– Ты очень нравишься мне, леди Мариам, и я считаю, что твоему валлийскому рыцарю крупно повезло. Но то, что я хочу сказать, не предназначено для твоих ушей. Я буду очень благодарен, если ты прогуляешься немного по саду. Могу я на это рассчитывать?

Мариам вопросительно посмотрела на Джоанну, заметила ее колебания и, прильнув к ней, прошептала:

– Если хочешь прогуляться с ним, мы с собаками можем постоять на страже, чтобы никто не увидел вас вместе. Если не хочешь, ничто не оторвет меня от тебя.

Джоанна готова была поклясться, что скорее согласится идти босая и в рубище, чем встретиться с глазу на глаз с Раймундом в такой интимной обстановке. Поэтому вздрогнула, услышав собственный негромкий голос.

– Прогуляйся с псами. Но неподалеку.

Фрейлина кивнула, ободряюще пожала ей руку, после чего одарила Раймунда предостерегающим взглядом, бывшим красноречивее любых слов. Он кивнул, подтверждая, что понял, и в течение нескольких мгновений не слышно было ни единого звука, если не считать плеска воды в фонтанах и хруста гравия под удаляющимися шагами Мариам.

– Быть может, найдем местечко и присядем? – Граф посмотрел в сторону увитой листвой беседки, а когда Джоанна нахмурилась, вскинул руки, давая понять, что не намерен пользоваться выгодами этого полууединения. Королева не знала, стоит ли верить обещанию человека, остававшегося для нее загадкой. Но, с другой стороны, может ли она доверять самой себе? Решив, что лучше уж разговаривать при свете полной луны, она покачала головой и указала на край фонтана. Раймунд не стал спорить и проявил галантность, убедившись, что мрамор сухой и чистый, прежде чем предложить ей сесть. Как только они устроились, Джоанна убедилась, что лунный свет – оружие обоюдоострое: он позволял ей читать по его лицу, но одновременно позволял и ему делать то же самое, а ее чувства находились в таком смятении, что ей не хотелось находиться под наблюдением.

– Не уверена, что леди Мариам оказала мне услугу, – начал он. – Потому что я, скорее всего, только выставлю себя полным идиотом. – Когда граф повернулся к ней, Джоанна уловила проблеск улыбки. – Я задал себе вопрос, о чем буду жалеть сильнее: что промолчу или сваляю дурака? По части последнего у меня богатый опыт, поэтому я решил, что с этим огорчением легче будет смириться.

Самоирония всегда подкупала Джоанну, а улыбка Раймунда казалась в лунном свете такой колдовской, что она поняла: идиотов в этом саду двое. Но вслух никогда не признала бы этого. Предложение Мариам устроить свидание заставило ее признаться себе во влечении к этому мужчине, и теперь королева осознала все благо того, что он женат. Не будь у него супруги, она могла бы поддаться соблазну, будучи при том убеждена, что монарх не имеет права на свободу. Что, если об их связи узнают? Такой скандал поставит крест на перспективах повторного ее замужества и лишит Ричарда шанса заключить столь необходимый союз с каким-нибудь иностранным правителем. А если у нее будет ребенок? Она не сможет растить дитя как свое собственное, но как можно расстаться со своей кровинкой? Нет, Беатриса Транкавель – это ее тайный оберег. Напомнив себе об этом, Джоанна собралась, приготовившись к позорному бегству из сада как к меньшему из зол.

Раймунд не дал ей этого шанса.

– Полагаю, нам следует признать это, – сказал он. – Поскольку редко случается, что в тебя ударяет молния, а ты остаешься жить, чтобы поведать об этом. Не стану утверждать, когда эта молния поразила тебя. А со мной это случилось в большом зале в Нарбонне. Не то что бы я был невосприимчив к твоим чарам и до этого. Но ты четко дала понять, что мне следует держаться на расстоянии, и я дал клятву вести себя примерно. А затем ты вдруг пришла мне на помощь как ангел-хранитель и заявила кардиналу, что Сицилия не проклята, а благословенна. И я понял, что мое сердце принадлежит тебе, только протяни руку. Как и прочие части тела, которые тебе приглянутся.

Тон его был игривым, но угадывалось в нем нечто, от чего у Джоанны мурашки побежали по коже. Решив, что лучшей обороной будет представить все так, будто собеседник просто флиртует, она заявила холодно:

– Полагаю, твое сердце уже сделало выбор, милорд граф. И должна предупредить, что такой способ соблазнения, как «моя жена меня не понимает», со мной не пройдет.

Джоанна заметила, что ее укол достиг цели, и вдруг пожалела о своем успехе. Но твердо решила не показывать графу, насколько податлива она к его комплиментам.

– На самом деле, моя жена понимает меня слишком хорошо, – произнес Раймунд столь же холодно. – Женщины обычно читают мужчин с оскорбительной легкостью. Ты, леди Джоанна, похожа на исключение из правил, потому как сделала обо мне превратные выводы, это уж точно.

– Неужели? – вскинулась она, стараясь казаться возмущенной. – Я вижу перед собой мужчину, который сам признался, что любит женщин. Мужчину бесспорно обаятельного, но при том женатого. Воображение может вводить нас в заблуждение, милорд граф, но не факты. А вот что факты говорят о тебе, желаешь ты того или нет.

– На самом деле, это вовсе не факты. Понимаешь, у меня больше нет жены. Я расторг наш брак в январе этого года.

Джоанна изумленно уставилась на него. Много чего она ожидала от него услышать, но не это. Только не это. Первым ее ощущением был ужас, потому что ее защитный доспех только что дал глубокую трещину.

– И как же ты устроил этот колдовской трюк? – спросила женщина со всей доступной ей язвительностью. – Каким заклятием можно заставить жену исчезнуть?

– Я не прогнал ее просить милостыню у дороги, – отрезал граф. – Она… она ушла в монастырь.

Он едва заметно поколебался, и она ухватилась за это как за щит.

– Как удобно! – Джоанна хмыкнула. – Как удается мужчинам услать постылых жен в монастырь? Отец моей матери упрятал двоих