– Квант? – спросил Внуков.

– Гуинфельд, Квант – это люди, еще оставившие своиметоды для последователей. Но сколько таких, которые унесли с собойсобственный опыт к достижению полной гармонии тела и духа!

– Понимаю вас, Александр Дмитриевич. Это было бы прекрасно.Но это невозможно. Христианская религия рассматривает человеческое тело каксосуд греховных мерзостей. Только так!

– Поэтому христианство и рухнет. Не ахай! Рухнет, рухнет.Жаль, сама церковь этого не видит. В религии есть и хорошее, это хорошеестоило бы сохранить. Но где там! Все рухнет…

Для выполнения заказов на части к ракетам пришлось загрузитьнесколько государственных и частных заводов, но окончательную сборку делали подруководством подполковника Внукова, которого Засядько назначил начальником«ракетного заведения», где готовились кадры квалифицированных ракетчиков, всвоем ведомстве.

7 марта Засядько вызвал Внукова.

– Василий Михайлович! Срочно готовьте роту Балабухи. Безмалейшего промедления отправляйте в Тульчин. Там стоит 2-я армия.

– Значит, война все-таки будет?

– Будет, Василий Михайлович. И очень скоро. Поэтомупрошу поторопиться. Армия должна быть вооружена ракетами. Чем скорей, темлучше. Приготовьте к походу и ракетное заведение. Я наметил для него местов Тульчине, поближе к действующей армии.

Он пытливо смотрел в бесстрастное лицо подполковника. Это негорячий Балабуха. Этот все не спеша обдумает, взвесит, выскажет сомнения иопасения… Однако энтузиаст ракетостроения не меньший, чем Балабуха. А какорганизатор намного лучше. Сказывается жизненный опыт и умение ладить с людьми.Один из первых учеников…

– Когда в поход? – спросил Внуков.

– 16 апреля, – ответил Засядько. – Ни на деньпозже. Кто знает, когда вспыхнет война. Мы должны быть к ней готовы в любуюминуту. Возможно, она начнется раньше, чем вы приедете на место. Но в любомслучае вы должны выпускать не менее шести тысяч ракет в год.

– Шесть тысяч! – ужаснулся Внуков.

– Шесть тысяч, – подтвердил Засядько. – Попробуйтедать меньше. Шкуру спущу и не приму никаких отговорок. Всем необходимым я васобеспечу. Ракетные установки, гильзы, треноги, гранаты, спускные трубы, прессыс соответствующими приспособлениями для набивки ракет, поддоны – это будетприбывать к вам прямо в ракетное заведение в Тульчин. Или еще лучше: вы покаостанетесь, чтобы принимать необходимое. Учтите, от вас буду требовать готовыек бою ракеты. Ясно?

Внуков широко улыбнулся:

– Да что вы, Александр Дмитриевич, пугаете? Я всесделаю!

Засядько провел рукой по воспаленным глазам:

– Извините, Василий Михайлович. Устал… Огоньки перед глазамипляшут. Сегодня нехороший сон снился…

Внуков с сочувствием смотрел на бледное, исхудавшее лицогенерала. Засядько держался на ногах лишь усилием воли. Он, как всегда,поднимался в четыре утра и ложился далеко за полночь. И каждая секундарабочего времени была заполнена изнуряющей работой на пределе сил…

– Сделаем, – повторил подполковник, и Засядько уловил вголосе помощника жалость и сочувствие. Внуков любил учителя, хоть и без слепогообожествления, как Балабуха, но верно и глубоко.

Александровскому чугунолитейному заводу в ПетербургеЗасядько приказал «сколь возможно поспешнейшим образом» изготовить шестьбольших прессов с соответствующими приспособлениями для набивки ракет. Железныеподдоны и гранаты тоже пришлось заказать здесь, ибо Петербургский казенныйчугунолитейный завод был загружен изготовлением спускных труб для ракетных станков.

Внукову пришлось несколько раз ездить на Ижевский завод ивыколачивать медь для спускных труб, которые после обработки приходилось везтиобтачивать на токарных станках в технической артиллерийской школе, чторасполагалась на другом конце города.

С заказом на деревянные треноги измученный Внуков решилне связываться и велел своим ракетчикам-технарям изготовлять их в собственномракетном заведении.

Не ожидая, пока Внуков соберется с переездом, а тем пачеподготовит ракетную базу для Балабухи, Засядько приказал Шосткинскомупороховому заводу срочно отправить в Тульчин припасы, необходимые дляприготовления ракет в счет первых шести тысяч, а именно: «…мякоти пороховой1600 пудов, пороха мушкетного 80 пудов, угля ольхового молотого 120 пудов…»

Управляющий заводом хватался за голову и молил об отставке.Слишком уж немыслимыми были требования, да еще в предвоенное время, когдавоинские заказы сыпались со всех сторон. К тому же это было только начало:Засядько предупредил о серии поставок.

24 марта 1828 года первый транспорт под руководством ещеодного из верных учеников Засядько, поручика Лацкого, выехал из Петербурга.С Лацким ехали три фейерверкера и двое рядовых. Засядько рассудил, чтопяти человек достаточно для начала работ. Еще придется отправлять не меньшедесятка транспортов с припасами и готовыми к сборке ракетами.

Лацкий ехал на передней телеге, уютно устроившись на сене,которым были прикрыты медные цилиндры ракет. Позади тянулся нескончаемый обоз.С первым же рейсом Засядько распорядился отправить два копра, два прессадля набивки ракет, шестьсот ракет, снаряженных гранатами и полуядрами, готовые,но не набитые гильзы и двенадцать треножных ракетных установок с меднымицилиндрическими трубами для 2– и 2,5-дюймовых ракет.

Медленно двигался обоз по размытой после весенней росталидороге. Лацкий с тоской думал, что им предстоит трястись на груженых телегахнесколько суток.

– Захарыч! – крикнул он старшему фейерверкеру. –Проследи пока за обозом, а я подремлю. Разбуди, когда покажется деревня.

– Слушаюсь, ваше благородие, – безразлично отозвалсястарик, которого тоже клонило в сон, а про себя подумал: чего следить, лошадиисправные, с дороги не собьются, мимо деревни не пройдут. Да и люди надежные,каждый рад-радехонек, что попал на такую службу: ешь, пей да лежи себе на боку,пока доедешь на другой край необъятной Российской империи.

К задремавшему фейерверкеру подсел молодой солдат:

– Захарыч, а как там на месте?

– Что? – недовольно буркнул старик.

– Сам знаешь. Служба-то у нас необычная. Послабление илильготы какие будут?

– Молодой, да прыткий, – ответил Захарычнеодобрительно. – Еще не служил, а уже льгот захотел…

Его сердили разговоры о мнимых льготах солдатам-ракетчикам.На своем веку насмотрелся на солдатские профессии и знал, что все зависит от барскойволи. Попадется добрый начальник, и служишь при нем сносно, апопадется зверь – хоть руки накладывай. Слава богу, у них все ­хорошо.Его высокопревосходительство генерал-майор сам не обидит простого человека, дайему Господь долгих лет жизни…