о Бытии и Ничто цитировал без малейших возражений или критики Иоганн Рейхлин, великий почитатель Николая Кузанского, в первом достаточно точном латинском описании Каббалы. Конечно, Рейхлин не знал, кто был автором цитаты, которая, несомненно, была близка к его манере мышления. Бытие и Ничто, таким образом, лишь разные аспекты superesse божественной реальности. Есть Ничто Бога, порождающее бытие, и есть Бытие Бога, представляющее Ничто. Вещи одним образом существуют в Ничто Бога; и совершенно другим образом — в его Бытии. Однако, то и другое — модальности самого эн-соф, составляющие неразличимое единство «Нечто» и «Ничто».

Азриэль использует тот же отрывок Йецира 2:6, рассматривающий творение ех nihilo, в буквальном смысле, чтобы вписать в текст свою мистическую концепцию. Отрывок буквально говорит: «Он создал из тоху действительное и сделал то, чего нет, тем, что есть». Слова аса эно йешно могут также означать «он сделал несуществующее существующим», безо всякого предубеждения о природе этого несуществующего бытия — в самом деле, это определение можно также применить к изначальной природе платоников — как и: он сделал из Ничто Нечто. Однако, Азриэль воспользовался особой структурой еврейского предложения, где эно, «этого нет», можно понимать, как притяжательное местоимение: «его Ничто». Потому он утверждает, что Бог сделал своё Ничто бытием, и Бытие и Ничто определяются как два разных аспекта самого божества. Ничто — это не Ничто само по себе, независимое от Бога, а ЕГО Ничто. Трансформация ничто в бытие — это событие, происходящее в самом Боге; по мнению Азриэля, это действие, через которое проявляется божественная мудрость. Ничто и Бытие оба лишь аспекты единого недифференцированного superesse[776].

Нахманид в своём комментарии к Торе скрывает ту же идею чрезвычайно умело и, судя по всему, намеренно смешивает экзотерическое и эзотерическое, так что читатель не может заметить, насколько его описание согласуется с учением о происхождении хокма из мистического Ничто. На самом деле, он излагает своё учение, на которое также ссылается в других отрывках, в специальной экзотерической части толкования, не выделяя каббалистический элемент и не определяя каббалистический смысл, скрытый за простыми словами. Это привело многих авторов к фантастически ошибочному утверждению, что на тему творения взгляды Нахманида радикально расходились со взглядами каббалистов[777]. Очевидно, всё звучит иначе в контексте не-каббалистического рассуждения, и всякий каббалист, без сомнения, предложит непосвящённому ту же самую традиционную версию теории творения ex nihilo, которую Нахманид излагает в рассматриваемом отрывке. Однако, выбор слов и образов, а также краткое, но крайне значительное каббалистическое наблюдение в начале его замечаний о Быт. 1:1 указывают, что он имел в виду эзотерическую теорию, которая более или менее согласуется (или, по крайней мере, близко подходит) с той, что излагали Азриэль и Иаков бен Шешет. Не погружаясь в детали каббалистического понимания первого стиха Торы, Нахманид объявляет, что слово берешит указывает на хокма, в которой находится основание (на иврите также: элемент) всей темы творения, как написано (Притч. 3:19): «Господь премудростью (хокма) основал землю». И в конце изложения он снова подчёркивает, что стих Быт. 1:1 имеет каббалистический смысл: «Он говорит о том, что внизу, и указывает на то, что вверху», и что хокма — это «начало начал», основание или элемент всякого творения.

Однако, в процессе изложения он объясняет, что Бог творил в начале из абсолютного Ничто, на что указывает глагол бара, из очень тонкого нематериального элемента — он использует то же выражение, какое ранее использовал для хокма, рассматриваемой как «основание» или элемент — которую определяет, как «силу, которая порождает [которая производит]». Этот элемент, говорит он, размещён так, чтобы принимать формы и обеспечивать переход к действительному бытию. На самом деле, это изначальная материя, которую греки называли hyle и из которой всё появилось. Не объясняя свой прыжок, Нахманид немедленно начинает объяснять в чисто экзотерическом рассуждении, что материя небес, а также материя земли или подлунного мира были сотворены прямо из Ничто. Но затем, возвращаясь к вышеупомянутой hyle, он отождествляет её с тоху, тогда как форма, вызывающая её появление — это боху Быт. 1:2, для чего он обращается к Бахир, раздел 2. Тоху, согласно Нахманиду, это не действительное существование, а изначальный элемент, стоящий за ничто и лежащий в основе всего существования — здесь он прибегает к авторитету Йецира 2:6. Этот изначально сотворённый элемент, hyle, появляющийся из ничто, и неким образом дифференцирующийся на две отдельные материи — высшего и низшего мира — сравниваются с «очень тонкой и нематериальной точкой», которая, однако, уже содержит всё, чем может стать. Нахманид подчёркивает, что в этом буквальный смысл стиха, который по смыслу находится не на каббалистическом уровне. Тем не менее, нет сомнений и в этом втором смысле. Глагол бара, который на экзотерическом уровне значит «создать из ничего», на эзотерическом уровне означает «изойти». Это мы узнаём от самого Нахманида в вышеупомянутом фрагменте каббалистического комментария к Быт. 1.

На эзотерическом плане абсолютное Ничто точно соответствует уже встречавшейся в вышеупомянутом комментарии к Йецира концепции высшего определения самого Бога. Это первая сефира, из которой хокма исходит как изначальный исток всего существующего. Она сама по себе hyle и неопределённое тоху, которым соответствует образ изначальной точки, сияющей из Ничто, и в которой всё се-фиротическое бытие уже потенциально дано или предвосхищено. Небеса и земля, исходящие из этой точки, ничто иное, как символы, что мы уже узнали из Бахир. В связи с Йецира 1:8 Нахманид называет хокма «местом мира» — это мидрашист-ское выражение, получающее смысл нижнего слоя мира, основания, и изначального элемента. Бог — это «место мира» в той мере, в какой он проявляется в сефире хокма как её нижнем слое.

То же определение хокма посредством формул, тождественных философскому определению материи как основания потенциальности всех вещей, также встречается (хотя и более явно, чем у Нахманида) у Иакова бен Шешета и Азриэля[778]. Образ изначальной точки [779] также предвосхищён у Иакова, поскольку он описывает хокма, «перво-изошедшую» как «очень тонкое бытие, из которого прямая линия простирается в эманации». Иаков излагает эту идею именно в споре об ошибке тех, кто полагает, будто мир был сотворён из чего-то, что существовало вечно наряду с Богом, поскольку они «не понимают тайн Торы»! Не из некоего Бытия, по всей видимости, говорит он, а из мистического Ничто, символизируемого алеф, была сотворена, то есть изошла хокма, начало всех сущностей (ховвайот)[780]. Тем не