Гиффорд метнулся к Мойе и встал перед ней, защищая от стрел. Девушка закрыла глаза от страха, но вместо тошнотворного хруста раздался звон – стрелы отскочили от доспехов, не причинив гончару ни малейшего вреда.

– Спасибо, Фоан, – прошептал Гиффорд.

– Берегись! – крикнула воительница.

Фрэи побросали луки и кинулись на них.

Мойя потянулась за Одри, однако было ясно – ей не успеть.

Ну что ты будешь делать! – Брин нетерпеливо переступала с ноги на ногу, стоя в хвосте толпы. – В кои-то веки я действительно нужна Падере, а теперь…

– Хватит, – произнесла она вслух и протолкалась к краю моста.

Глубина реки там составляла всего несколько футов, течение казалось несильным. Брин взглянула на гору Мэдор, откуда река брала свое начало, стиснула зубы и прыгнула с моста.

Те, кто заметил ее прыжок, изумленно ахнули.

– Ты как, в порядке? – крикнули из толпы.

Брин ответила не сразу. Вода действительно оказалась ледяной; у девушки от холода перехватило дух. Хорошо, что было неглубоко: Хранительница погрузилась всего лишь по пояс.

– Все нормально, – солгала она.

Стоило сделать шаг, как течение едва не сбило ее с ног. Брин наклонилась и, сложив ладони лодочкой, попробовала грести. Спина у нее еще оставалась сухой, но вряд ли приходилось рассчитывать, что ей удастся добраться до берега, не вымокнув с ног до головы. Ставки высоки – или все, или ничего.

«Будет непросто», – подумала девушка и, сделав глубокий вдох, скорее для того, чтобы приготовить себя к ледяному погружению, чем ради воздуха, нырнула. Отталкиваясь ногами от дна и разводя воду руками, она наполовину побежала, наполовину поплыла. Река стала глубже; в какой-то момент действительно пришлось плыть. В результате Брин добралась до противоположного берега, только заметно ниже по течению.

Промокшая и окоченевшая, девушка выползла на сушу, кое-как поднялась на ноги и побежала. От ветра стало еще холоднее, впрочем, Брин знала – чем быстрее бежишь, тем скорее согреешься.

Найти Персефону не составило труда: ей принадлежал самый большой шатер.

Киниг, вся в поту, раскинулась на одеяле и тяжело дышала сквозь зубы. Рядом находился фрэйский целитель, лечивший ее после нападения рэйо. Его рукава были закатаны по локоть, словно он собрался мыть посуду. Там же хлопотала Джастина, миловидная молодая женщина из Мэнахана, – одна из девушек, которых мать Колина Хайленда присмотрела для своих сыновей, прежде чем те погибли в Грэндфордской битве.

– Вот ты где! – Падера цепко схватила Брин за руку. – Куда запропастилась? Найди Роан, пусть возьмет свою сумку. Потом принеси ведро воды, теплой, но не горячей, и чистых тряпок, да побольше.

– Ты позвала меня только для того, чтобы я привела Роан? – удивилась Брин. – Почему бы просто не…

– Ступай! Живее!

Персефона вскрикнула. Брин опрометью выбежала вон из шатра.

– Роан! Иди к Персефоне! Ребенок!

Изобретательница задумчиво смотрела на равнину, словно о чем-то размышляя.

– Беги скорее и захвати сумку!

Убедившись, что Роан ее услышала, Брин побежала за водой. На кострах грелись горшки. Она позаимствовала один.

– Ты что делаешь? – рявкнул на нее какой-то гула-рхун.

– Забираю по приказу кинига. – Ложь, уже вторая за день.

Брин набрала полведра речной воды, добавила туда воды из горшка, чтобы получилась теплая, но не горячая, и прихватила корзину с тряпками, предназначенными для перевязки раненых.

Я лгунья и воровка, и это еще полдень не наступил.

Наконец Брин вернулась к шатру. Послышался приказ Падеры: «Тужься!»

Девушка отдала старухе воду и тряпки.

– А теперь принеси самое лучшее одеяло.

– Где я возьму…

– Быстро!

Брин нигде не могла найти одеяло. Ее собственное осталось на том берегу реки. Она в отчаянии огляделась, прикидывая, у кого можно…

Ее внимание привлекли отдаленные крики.

В том месте, где проходили воины, высокая луговая трава примялась. Оружие и доспехи блестели на солнце.

Они сражаются!

Ровный строй был сломан, боевой порядок нарушен. На земле валялись неподвижные тела.

Тэш!

Вид переворачивающейся телеги поверг Тэша в ужас. Застыв от изумления, он наблюдал, как Мойя и Гиффорд катятся по земле. Оба получили синяки и ушибы, но остались живы, и даже стрелы не причинили им вреда.

Увидев, как фрэи бросают луки и выхватывают мечи, Тэш обратил взор к небу, прошептал: «Спасибо, Мари!», обнажил оба клинка и выбежал из-за камня. До места крушения повозки было всего несколько ярдов, однако эльфы двигались быстрее.

– Эгат, эйн мер Тэтлин, бридиит! – заорал Тэш.

Он не знал точного перевода, знал только, что это страшное эльфийское ругательство. Фрэи удивленно обернулись, подарив ему пару драгоценных мгновений.

Тэш нанес удар левой, слабой рукой. Так учил Сэбек, владелец Грома и Молнии: противник блокирует первый клинок, зато второй принесет ему смерть. Эльфы оказались на удивление мягкими.

Все равно что сыр резать. От этой внезапной мысли юноша улыбнулся.

Прежде чем второй эльф заметил угрозу, Тэш упал на колено, пригнулся и вонзил клинок фрэю под нагрудник, выпустив врагу кишки. Рядом возник еще один. Тэш подпрыгнул, уходя от удара снизу, взмахнул в прыжке мечом и отделил голову эльфа от туловища.

Трое! Больше, чем убил Грейвис.

Однако этим дело не кончилось. Враги наступали на Тэша удивительно ровным строем, следуя друг за другом на расстоянии пяти ударов сердца. Тэшу требовалось всего три удара. Эти эльфы точно не были галантами и даже не принадлежали к сословию инстарья, потому что обращались с оружием не лучше водоносов. Фрэи могли похвастаться быстротой и чувством равновесия, не более того. Когда мертвые тела рухнули на землю, страх лишил противника и этих скромных преимуществ.

Руки, грудь и ладони Тэша окрасились алым, солнце припекало затылок, ноздри щекотал запах крови, но юноша чувствовал себя хорошо. Не просто хорошо – отлично. И вдруг все прекратилось: эльфы отступили. Он только вошел в ритм, ему не хотелось останавливаться, однако противник отказывался атаковать. Правда, фрэи не сбежали; такое ощущение, будто они ждали…

– Тэш! – крикнул Гиффорд.