Что же, теперь все и вправду были за меня.

Я запрокинул голову, не слушая шума сражения, и усмехнулся.

– В детстве я боялся людей. Но теперь они боятся меня!

Эндрю задрожал, глядя в мою сторону. Его отчаяние ощущалось физически.

– Это не стоит того, Олеан. Люди не должны бояться. Они должны любить. Уважать. И мы любим тебя. Мы – твоя семья. Ты знаешь это слово, правда? Оно тебе знакомо?

Я поморщился и взмахнул свободной рукой, отгоняя от себя речь Куина-старшего.

– Почему вы говорите так, будто бы я предаю кого-то из вас? Вы на моей стороне. Просто пока ещё не осознали этого. Пойдёмте со мной, и я всё вам объясню, если вы действительно не осознали до сих пор мою правоту. Убивать и уничтожать я никого не буду, я лишь желаю для всех безопасности и тепла. Я не разрушитель. Я создатель.

Коул затравленно усмехнулся.

– Создатель… Сам Господь, Олеан? Ты в курсе, что ты поступаешь так же глупо, как и десятки миллионов людей до тебя?

Я смерил его взглядом.

– Неужели. По-твоему, те, кто стремится что-то изменить, делали всё зря? Раз уж они были – значит, не зря. Может быть, это что-то дало миру. Но, Коул, я не из тех, о ком ты говоришь. Я не революционер и не ненавистник всех взрослых. Я просто человек, которого хотели снова сделать рабом. Хотели превратить в пыль. В двигатель. В топливо.

Я с отвращением сплюнул кровь на землю. Кажется, мне пора было принять лекарство. О, чёрт… Врач. Я забыл о нём. Он жив, не связан и может уже вызывать сюда подкрепление…

Я обернулся и подозвал к себе Аляску. Он тут же оказался рядом и понимающе кивнул. Я поспешно вернулся к разговору, когда он ушёл.

– Хэллебор, у тебя есть выбор. У вас обоих, – я перевёл взгляд на Эндрю. – Вы были самыми близкими мне людьми за то время, что объединяло нас в этом лицее. Мы словно братья по крови.

Я задумался, вспоминая одного не особо любимого Коулом брата, но промолчал. Они знали, что я имею в виду.

– Так это повод для нас убивать всех учителей? Что ты собираешься делать дальше, когда они вернутся?

Я вздохнул.

– Мой план касается только тех, кто оказался по нашу сторону баррикад. Мою сторону.

Эндрю покачал головой, тяжело втягивая ртом воздух.

– Олеан, это, разумеется, один из выходов, но слишком кровопролитный. Слишком жестокий. Что бы ты ни задумал дальше, это будет последствием смерти и разрушений. Хаоса. Это путь зла. Путь, который выбирают ценой собственной жизни и души. Ведь тьма в конце концов всегда проигрывает.

Он замолчал. Приложил руку к горлу. На него наскочил парень из старших классов, замертво упавший под ноги Эндрю. Задушенным. Веймин махнул мне рукой, извиняясь за то, что помешал.

У Дрю перехватило дыхание. Он отшатнулся от меня.

– Это, – тихо шептал он, задыхаясь. – Это сделал ты… Не верю. Не могу поверить.

Я посмотрел на труп ученика, который тоже, судя по всему, выбрал путь «света». Глупец.

– Это сделал я, но он вскоре оживёт, и я дам ему второй шанс. Я дам выбор каждому из вас! – я обвёл руками весь остров, открывающийся мне. – Не существует правильных или неправильных путей, Эндрю Куин! Существуют только те дороги, по которым боятся идти.

Я постарался улыбнуться, но тьма, обнимающая мои запястья, как браслеты, абсолютно лишила меня возможности делать это искренне.

Коул отрицательно помотал головой и поднял на меня тяжёлый взгляд янтарных глаз.

– Мы не пойдём по этому пути не потому, что страшно. А потому, что страх здесь воплощается в явь, и он убивает. Невинных. Запутавшихся. Потерянных. Избитых. Таких, как ты, Олеандр.

Я дал себе секунду на то, чтобы осознать услышанное.

Ярость вскипела во мне вулканической лавой. Я вскинул руку, и ноги Коула подкосились. Темнота впилась ему в колени, щиколотки, в шею и в грудь.

Это был мой секретный приём. Моя сила, необузданная и непонятная, вырвалась на свободу, обращаясь не перемещающими тенями, а диким зверем, голодным и свирепым. Коул не успел вскрикнуть, ведь тьма забралась к нему в глотку – она подавила его вопли, но они отдавались эхом в моей голове, как бесконечная мольба и обида на меня, на предателя, на человека, который первым причинял боль. Всегда первым.

Был я.

Я отшатнулся назад от собственной злости и осознания того, как страдал сейчас Коул. Он упал навзничь. Из его ушей, из-под ногтей, из носа, изо рта текла кровь. Его глаза были открыты и безжизненно смотрели в пустоту. Во тьму. Туда, где было то, что его убило. Тьма.

Моя тьма.

Я безрадостно засмеялся. Меня удивило то, как беспокойно, жалко и потерянно звучал собственный голос. Он казался смехом осиротевшего безумца, истерической просьбой закрыть меня в подвале и никогда, никогда оттуда не выпускать. Я замолчал.

Сердце Хэллебора остановилось, его чёртово механическое сердце, и сквозь одежду просвечивала кровь, две полосы в виде креста перечёркивали его грудь, кровавым месивом окропляя ту кофту, которую я видел каждый день, ту кофту, которая никогда не представала раньше окровавленной на самом деле, в реальности, но теперь она таковой была.

Дрю бросился к лежащему навзничь Коулу, падая на колени возле него в лужу крови. Он приподнял голову нашего друга и зажал ладонью рану, пускай закрыть её одной рукой было сложно.

Я смотрел на них, чувствуя, как мир плывёт перед глазами. Всё переворачивалось и сверкало, будто я смотрел сквозь потрескавшееся зеркало. Впрочем, моя жизнь им и являлась. Разбитым зеркалом.

Я сжал кулаки и сделал шаг вперёд. Дрю вскинул голову и тихо вскрикнул:

– Не приближайся.

Я остановился. Мои руки всё ещё были угольными от тьмы. Кончики пальцев, ногти: они чернели в пустоте бесконечности, которую я научился призывать.

– Не приближайся к нему… – повторил он, видя, что я сделал ещё один нерешительный шаг вперёд. Дрю смотрел на меня: теперь уже весь грязный, уничтоженный, сломленный и слабый. Смотрел на меня, дрожащий, испуганный. Но во взгляде его обычно тёплых глаз сверкал металл.

Я вспомнил, как он улыбался мне. Как мы делились творчеством, как он рисовал мне татуировки на руках чёрной ручкой, как он смущённо смотрел, когда я подшучивал над Дэмианом.

Сейчас его губы повторяли только одну фразу.

– Не подходи. Не подходи.

Я посмотрел на свои ладони.

Он боялся меня. Он страшился, что этими руками я уничтожу их обоих. Опасался, что я уничтожу весь мир. И буду смеяться над этим.

Он боялся, что я прикоснусь к нему или Коулу и навсегда заберу их души. Навсегда их растопчу и сожгу.

Он боялся.

Я безжизненно опустил руки и отвернулся, кивая Дэмиану, который последние несколько секунд молча стоял за моей спиной и старался не смотреть в глаза своему брату. Куин-младший тоже был весь в крови, его руки и одежду покрывал иней.