Он начал пересказывать разговор Томасу, тот остановилжестом: разговаривай, перескажешь на досуге.

— Мы увидим ваше племя? — спросил Олег.

Остап отвел глаза:

— Если готовы остаться, то хоть сейчас... Но еслижаждете вернуться в Верхний Мир, то сперва ваши судьбы решит Совет СтаршихВолхвов. Если решат отпустить, тогда ничего не увидите... каждое племя хранитсвои тайны, не обижайтесь.

— Вся жизнь — война, — сказал Олегневесело. — Когда увидим Старших?

— Здесь жизнь течет неторопливо, — ответилОстап. — Но вам повезло, Совет соберется через три дня.

Жизнь текла, как понял Томас, без всякого разделения на деньи ночь, в вечных сумерках. На стенах живет светящийся мох, кое-где растетсветящаяся плесень, но даже для привыкших глаз света мало, потому взордостигает лишь на десяток-другой шагов, потому кажется, что человек бесследноисчезает или появляется из воздуха. Но есть и хорошая сторона:

стен не видно, мир кажется бескрайним.

Как он понял, земля рассыхается как глиняный шар насолнцепеке, старые трещины углубляются, появляются новые. Пещеры огромные, кним добавляются новые, а старые пещеры, в которые однажды вернулись на кочевьечерез три тысячи лет, оказались неузнаваемыми: втрое шире, в стенах возниклидлинные щели, что ведут в незнакомые пустоты, где плещется невидимая вода истрашно ревут незнакомые звери.

На второй день он шепнул Олегу, косясь по сторонам:

— Сэр калика, здесь нечисто... Эти люди — колдуны!

— Что стряслось?

— Я сумел приблизиться к стене, там увидел такое, чтоволосы встали дыбом! Прямо из камня вышел старик, прошел малость вдоль ручья, апотом вслед за ручьем снова вошел в каменную стену!

— Не почудилось? — спросил Олег тревожно.

— Я ж не дурак, сэр калика! Я сразу перекрестился, а потомеще и «Отче наш» прочел... сколько помнил. Но старик не исчез. Более того, япощупал песок, где остались его следы, и даю голову наотрез, что старику небольше сорока восьми лет, он чуть хромает, на левой ноге болят суставы...

— Верю! — перебил Олег поспешно. — Я забыл,сколь искусный ты воин, сэр рыцарь. Это меняет дело... Если такое оружиеАгафирс имел в виду, то они могут быть страшными противниками. А ежели это невсе?

На следующий день за ними зашел Остап, осмотрел критически,велел следовать за собой. Они прошли вдоль стены, а остальные из младшихволхвов, как понял Олег, в это время рассредоточились впереди по дороге, чтобыне дать простому народу увидеть пришельцев: пусть живут в счастливом незнаниидругого мира.

В крохотной пещере, куда их пропустил Остап, после чеговстал,

загораживая узкий проход, находилось трое в белых одеждах.Волосы одинаково серебрились сединой, одинаково падали на плечи, и Томас несразу сообразил, что из троих старших волхвов лишь двое мужчин, третьейоказалась древняя старуха. Лицо ее было в мельчайших морщинках как печеноеяблоко, такое же бесцветное, как у всех агафирсов, лишь глаза смотрели зорко,недоброжелательно.

Двое стариков переглянулись, один жестом велел сесть, сказалдряхлым голосом:

— Меня зовут Борян, это мой брат Борис, а это сестраБоруня. Мы дети Борея, внуки Бора. Мы старшие волхвы племени...

— А где сын Агафирса? — перебил Олег. — Я быхотел повидаться с ним. Ведь это Тавр, верно?

Старики снова переглянулись, а Боруня спросила резко:

— Откуда ты знаешь его имя?

Олег помедлил, посмотрел на поблескивающие камни в стенахпещеры:

— Из всех сыновей Агафирса... лишь Тавр был не воином,а мыслителем. Остальные его презирали, им бы только нестись по степи на горячемконе, догонять оленя, а еще лучше — сшибиться грудь в грудь с противником всмертной схватке...

Старуха смотрела неверяще, Борис кашлянул, спросилнедоверчиво:

— Зачем тебе Тавр? Он стар, его не беспокоят. Он вместес племенем, а здесь лишь передовой отряд.

Они смотрели ожидающе, Томас тоже не сводил глаз с калики.Олег улыбнулся, развел руками:

— Мне хотелось бы с ним повидаться. Уверен он быобрадовался!

После долгой паузы Борис произнес неуверенно:

— Ты говоришь так, как говорил Агафирс, как говорилиего сыны, как говорит все еще Тавр. Теперь это священный язык волхвов, простойнарод, как и князья, уже говорят иначе. Откуда ты его знаешь?

Олег широко улыбнулся, глазами показал на Томаса, ответилпочти весело:

— Пора бы уже догадаться.

На него смотрели три пары вытаращенных глаз и трираспахнутых рта. Олег махнул рукой, помрачнел, сказал невесело:

— Вы правы, что не выходите наверх. Там льются рекикрови, люди режут друг друга с такой лютостью, что самые хищные волки и гиенывыглядят рядом с ними невинными овечками! Убивают целые племена, как наскотобойнях. Убивают женщин и детей. Народ бьется с народом, племя с племенем,род с родом, семья с семьей, брат с братом. Даже один человек бьется насмертьсам с собой, не зная уже где правда, а где кривда!

Они молчали все трое, смотрели внимательно. Незнакомцычересчур загадочны, а волхвы умеют смотреть и слушать, оставляя поспешныерешения незрелой молодежи.

— Возможно, — сказал Олег совсем невесело, —боги вас держат здесь как семена. Вдруг люди перебьют друг друга? К тому идет.Тогда заселите просторы земли мирным добрым народом. Ведь вы давно уже не тезвери, которые бежали в эти пещеры от других зверей, еще более лютых...

Старуха недовольно завозилась, прервала сварливо:

— Мы никогда не были зверьми!

Олег покачал головой, глаза были сочувствующими:

— Были. Чего стыдиться? Гордиться надо, из зверей сталилюдьми! Увы чаще бывает наоборот... А вы драчливость, свойственную детям,оставили детям.

Он покосился на Томаса, и трое волхвов последовали за еговзглядом. Томас сидел на обломке скалы надменно-гордо, сурово смотрел поверхголов старцев. Он был мужественно красив, на голову выше волхвов, в плечахвдвое шире, грудь широка и выпукла, а живот как у жука — плоский, в валикахмускулов.

Борис вздохнул, с укором посмотрел на Олега:

— Но ты не драчливый зверь?

— Я волхв, — напомнил Олег. — Однако мир несостоит из волхвов.

Они помолчали, погрузившись в раздумья. Олег с печальюрассматривал чистые кроткие лица. Со времен Великого Исхода, о котором народ незнает, никто не воевал друг с другом. Были стычки, были убийства, но из-заревности, зависти, однако агафирсы не знают кровавых сражений друг с другом.Хватает изнурительной войны с подземными чудовищами, чтобы думать еще и о том,как убивать друг друга. Таким нельзя наверх, их там и куры загребут!