так, что еще задумаешься о равнозначности этих понятий.

– Хорошо, – согласилась Веня, но выглядела при этом совершенно потерянной. – Все равно не послушаешь, – тяжело перевела дыхание она и тут же притянула Йолинь к себе, заключая ее в объятьях. – Просто вернись, поняла, – почти шепотом прошептала она ей в волосы.

Девушка лишь согласно кивнула, понимая, что если ответит, то голос ее непременно дрогнет.

* * *

После того, как ее разум коснулся измененного сознания Ингвера, ей казалось, что она будто ощущает его присутствие в этом мире собственной кожей. Просто знает, что он рядом. Чувствует даже, в какую сторону необходимо двигаться, чтобы оказаться ближе к нему. Неприятное, чужеродное ощущение присутствия.

Облачившись в один из своих брючных костюмов, туго сплетя волосы на затылке в узел, она вышла на крыльцо их с Риком дома. Рядом шагнул Суми. Как бы там ни было, но его присутствие вселяло уверенность.

Изо рта вырвалось облачко пара. Солнце почти село и на улице заметно похолодало. Где-то на уровне солнечного сплетения скрутился тугой болезненный шар. Страх. Конечно, ей было страшно, но, если единственное, что она может сделать, чтобы обезопасить свой новый дом – это стать наживкой, она сделает это.

В очередной раз переведя дыхание, она спустилась по ступенькам, ведущим в дом, след в след за ней шел Суми. Зверь не испытывал страха. Это чувство было чуждым его природе. Он был хищником, охотником, но уж никак не дичью. Она впитала его уверенность сквозь прикосновение к его сути, это чувство собственного превосходства задвинуло на задний план ее собственные эмоции. Мир вдруг преобразился, становясь чем-то сродни математической закономерности, где все подчиняется правилам, которые устанавливает сильнейший. Она. Они.

Йолинь легко и как-то привычно забралась на своего друга, чуть пригнулась, стараясь как можно крепче держаться за его шею, и просто подумала о том, как они уносятся вдаль к кромке леса. Уговаривать Суми не пришлось. Точно спущенная стрела, он сорвался на бег туда, где они раз и навсегда поставят точку в этой истории.

Ледяной ветер ударил в лицо, и Йолинь тут же спрятала его на загривке у Суми. Она помнила, какой голод движет виргами, и она знала, что как бы Ингвер ни убеждал себя, что у него все под контролем и они подвластны ему, есть то, против чего даже он окажется бессилен. Ему придется их остановить, если он все еще нуждается в ней. Из рукава своего полупальто она достала небольшой стилет, принадлежавший Рику, и сделала аккуратный надрез на запястье. Суми нервно вздрогнул, почуяв ее кровь. Но Йолинь тут же отправила ему успокаивающую мысль, что с ней все в порядке. Сейчас она должна была сосредоточиться на другом. Она вспоминала, воскрешая в памяти чужую жажду. Ту, непреодолимую силу, которая манила, звала, принуждала и подчиняла. Голод, страшнее которого она не знала. Она напитывала каждую каплю своей крови этой жаждой. Йолинь сама превращалась в ту, от которой невозможно отказаться.

Совсем скоро, сквозь ветер и скорость, к ней пришли отголоски того, что она не осталась незамеченной. Она ощутила их приближение сквозь собственный дар, почувствовала незамутненным эмоциями восприятием Суми. Он точно знал, где они, как далеко и почему все еще не решаются напасть. С последним лучом угасающего солнца Суми резко ушел в сторону, и все, что Йолинь смогла заметить, как пронеслась мимо них одна серая тень. Был ли это тот, кого они с Дэй надеялись выманить, она не бралась судить. Суми в очередной раз резко изменил направление, в то время как она едва смогла удержать равновесие, сидя на нем. Очередной прыжок, невнятное рычание где-то в стороне, совсем близко, и все же недостаточно, чтобы схватить их. Слишком рано, чтобы звать Дэй, она должна продержаться достаточно долго, чтобы пришел тот, ради кого они все это затеяли. Йолинь с трудом могла различать силуэты вокруг. Слишком темно. Слишком быстро для нее. Все, на чем она могла сосредоточиться, так это на том, как не упасть с широкой спины Суми и продолжать звать своей кровью и силой, рассчитывая на то, что он придет.

Сильный толчок буквально сорвал ее тело со спины зверя. Она почувствовала боль Суми и собственное тело, которое против всех законов мироздания воспарило вверх. Все произошло так быстро, и в то же время она чувствовала себя так, словно наблюдает за происходящим со стороны. Казалось, она должна была вот-вот упасть, но сильные руки подхватили ее у самой земли. Точно она была игрушечной куклой, ее легко подняли и поставили перед собой. Она не сразу смогла понять, кто перед ней. Пожалуй, была существенная разница между тем, как они планировали эту встречу, и между тем, как она произошла. Он, все такой же высокий, так ужасающе похожий на Брэйдана, человека, перед которым она все еще чувствовала собственную вину, стоял перед ней. Неестественно серая кожа, потрепанная одежда, явно не подходящая ему по размеру, и почему-то сияющие зеленью глаза. Его сухие, словно потрескавшиеся от сильного ветра губы исказила короткая улыбка, в то время как его пальцы почти нежно коснулись запястья Йолинь, собирая горячие капли крови с него. Он осторожно поднес их к губам и, казалось, жадно втянул воздух, впитывая аромат ее крови. Йолинь следила за ним, не находя в себе сил отвести взгляд. Лишь краем глаза она видела, как вокруг них собираются твари. Пока они лишь смотрят, опасаясь приблизиться хотя бы на шаг. Но надолго ли их хватит, учитывая то, какой сильный голод пробудила она в них. Она видела Суми. Ее друг сейчас лежал на земле. Его бока часто вздымались. На миг ее сердце пропустило удар, но потянувшись к нему, она почувствовала, что он лишь оглушен. Кто бы его ни ударил, но этого хватило лишь на то, чтобы он потерял сознание. Должно быть, сказалось еще и то, что на фоне той жажды, которую вызывала у этих существ она сама, Суми казался и вовсе несъедобным.

– Восхитительна, – тем временем прошептал мужчина.

Прикрыв глаза, он наслаждается запахом ее крови. В тот же миг его пальцы оказались на ее щеке, заскользили вниз по гладкой коже вдоль кромки волос, а она чувствовала, как под его прикосновением на ее лице выступает горячая влага. Больно не было. Она пока не ощущала ничего, кроме прикосновений обжигающе-ледяных пальцев к собственному лицу.

– Ведь это я выбрал тебя, – с наслаждением протянул он, а его совсем еще недавно осмысленный взгляд вдруг стал похож на остекленевший взгляд ее кукол.