— Помоги подняться…

Принц не стал спорить и, подав руку, помог встать с постели, ради моей гордости, спрятав мою болезненную немощь изящным меховым болеро, застегнув его бриллиантовым львом.

— Он всегда предназначался тебе… моя принцесса.

Не ответив, я опёрлась спиной на его грудь и сипло, но, по-ораторски громко, позвала стражу.

— Введите графа Блюнайта!

Первый охранник вошёл настороженно, но окинув мою стать, позади которой стоял живой и здоровый император, почтительно кивнул и пропустил внутрь остальных.

— На колени…

Стоило графу оказать в двух шагах, как вся боль едва не вырвалась наружу презрительным плевком и тысячей чертей, но Джон опустил ладони мне на плечи, от чего от сердца отступила эта тёмная орда, как отхлынувшая от берега волна.

— Я никогда не склонюсь перед…

Сдерживаясь, старик окинул меня с ног до головы, но уже не пытался скрывать презрения, как в беседе один на один, где с высока прощал мне всё.

— «Вами»…

Мазанув графа взглядом, я даже не прикрыла глаз, когда несколько капель упало на ресницы, оставив старика сидеть в следах презрения и пролитой крови из простреленного колена.

— Ответьте на вопрос, сир Блюнайт и, возможно, вы будете жить.

Ему с трудом удалось унять кряхтение и стон, но мужчина упёрся кулаком в пол, и замолчал.

— Ваш племянник дал своё согласие на брак со мной или это всё была ваша собственная игра?

Старик свирепо смотрит на меня сквозь боль и отёкшие веки, сочащиеся кровью по глубоким бороздам его морщин, а на лице отражалось презрение, пока я пожимаю плечами и прохожу мимо с уставшей улыбкой.

— Не сочтите меня лишённой манер, граф, но, как мне кажется, ваша злоба — красноречивый ответ. Так злятся только на непокорную молодёжь, разочаровавшую «старого молотка», для которого до сих пор все вокруг напоминают гвозди.

Больше не оглядываясь, я лишь в пол оборота посмотрела на принца.

— Обещаю… малыш Фредди будет жить и не поплатится за ваши деяния. Что же до вас…

Я поймала взгляд суженного и он, как никто понял всё без слов.

— Океан гостеприимное место, граф Блюнайт. Даже вашим амбициям там будет раздолье…

Джон усмехнулся и протянул ладонь, в которую тотчас опустился пистолет.

— Дарую вам императорскую милость… граф Блюнайт.

Более не оборачиваясь на голоса, я не нашла в себе силы досмотреть до конца. Не нашла силы стоять рядом, когда за закрытой дверью, раздался злой плевок пистолетного патрона и гулкий чавкающий треск.

Калининская сталь…

Закат ласково грел кожу, то балуя щёки тёплыми лучами, то играя с волосами зябким вечерним ветерком.

Однако…

После всех признаний, мне пришлось ласково коснуться губами мальчишечьей щеки и нехотя предложить Джею уделить время сестре, пока мою голову окончательно не взяли приступом флёр черешневого сада и не рафинированных, как у надушенных ухажёров, а мужественных мускусных ноток загорелой кожи.

— Ты быстро… уже наговорилась с братом?

Шаги Нанами тихонько подкрались ко мне со спины, но в шуме лёгкого прибоя, мне было уютно с детства, так что подкрадись хоть убийца, вряд ли бы нашлось о чём сожалеть.

— Позвольте обратиться откровенно, ваше величество.

Не открывая глаз и перекатывая на языке сладковато-солёный морской бриз, я про себя улыбнулась её скрипучей боли в просьбе.

— А когда я тебе это запрещала?

— Действительно. Чего это я…?

Секунду помедлив, секретарь набрала полные лёгкие воздуха и сбросив, наконец, осточертевшие туфли, выплюнула слова от всей души.

— Вы та ещё стерва, ваше величество!

По губам с удовольствием скользнула улыбка, когда раскрасневшаяся от слёз радости и гнева, девчонка встала рядом, вместе со мной войдя босиком в обжигающе холодную воду и неловко пискнув, зарылась пальцами в песок.

— Ну и как он?

Под закрытыми веками так и пронеслось скривившееся и громко фыркнувшее личико.

— Как секретарь, могу вам посоветовать держаться от такого подонка подальше, но как его сестра…

Тяжко вздохнув и хлюпнув носом, Нанами взяла меня за руку, как не часто позволяла себе даже наедине.

— Спасибо, что спасли этого оболтуса, ваше величество. Хотя знаете, лучше забудьте, что я говорила про фаворита… такого ублюдка лучше прятать. Рискну быть дерзкой, но, как подруга, мне вообще не понять, что вы в нём нашли.

Мы обе рассмеялись, хотя подружка не выдержала и вновь зашмыгала носом, пытаясь не заплакать.

— Самой хотелось бы узнать… пожалуй, приятно чувствовать себя укротительницей.

Наверное, я ещё сама не могла признаться себе в том, что это было правдой, хоть и звучало, как дешёвая отговорка. Признаться, что всё ещё мечтала видеть себя в рюшках и шелках, но не могла не ликовать от чувства, что дикий зверь, превратился в того, кто позволяет себя приручить.

И не кому ни будь, а только мне…

И всё же, от моих откровений девчонка лишь зло прыснула и хрипло хохотнула.

— И всё же, лучше прикажите врачу осмотреть его хозяйство. Вижу, ради него вы готовы пойти войной на солнце, а вот я была не в лучшем расположении духа. Уж не знаю, кто придумал маркировать его, как лосося, но метать икру он пару дней не сможет.

От этих слов даже у меня заныло в животе, но красочно напомнило, с какой дружной семейкой меня свела судьба.

— И не жалко булочку?

— Джему не помешает пара минут болезненных размышлений о том, сколько седых волос я вычесала по вашей с ним милости. И кстати о милости…

Приоткрыв глаза навстречу мягкому солнцу и поймав взгляд Нанами, я обернулась на встречу лёгким, будто детскими шлепками, разгонявшим белёсую пенку солёного прибоя.

— Кажется у нас гости…

Ласково соскользнув с локтя своего суженного, к нам, почти бегом и поджимая полы платья, бежала Лия.

— И что угодно графи…?

Не успела я договорить, как дикси уже обвила мою шею и сбив с ног, повалила на песок