Я-то думала, что отвязаться от полиции будет непросто, ноникто меня остановить даже не пробовал. Некоторые из копов бросали на менянервные взгляды либо игнорировали, а кое-кто даже недобро таращился. Но никтоне спрашивал, куда это я собралась в компании Мики и Натаниэля. Никого изофицеров я не знала достаточно хорошо, но такое поведение все равно меняогорчало. На тот момент это было даже хорошо, но не сулило ничего хорошего вбудущем, когда мне придется с ними работать.

- Они думают, что ты одна из нас, - шепнул мне Мика.

- И это имеет для них настолько большое значение? - мрачноспросила я.

- Очевидно, да, - ответил он.

Когда мы проходили мимо группы людей, пришедших навеститьраненую полицейскую, Натаниэль приобнял меня одной рукой. Они пришли, потомучто считали меня своей. Но по выражениям их лиц я ясно видела, что сейчас онитак уже не считают. Задело ли это мои чувства? Еще как. Но о своей репутации яподумаю позже. Сейчас предстояла схватка.

Тут я осознала, что едва не уехала без своего единственногополицейского эскорта: Эдуарда, и, как ни странно, Олафа. Мне не хотелось ехатьв одной машине с Олафом. Там слишком мало места, чтобы его хватило на нас двоих.Словно отвечая моим мыслям, из дверей вышел предмет моих мрачных раздумий.Эдуард шел на шаг позади, и Олаф на мгновение остановил взгляд на мне. Намгновение я увидела неприкрытое выражение его глаз. Оно, а еще выражение лица,заставило меня задержать дыхание. Сегодняшней ночью мне предстояло столкнутьсясо многим, что вселяло в меня страх, но в эту минуту я боялась только Олафа, ибоялась, как никогда.

Мика сделал было движение, чтобы встать передо мной, какобычно защищают своих женщин мужчины. Если бы причиной был не Олаф, а кто-тодругой, то я, пожалуй, позволила бы ему это. Шагнув вперед так, чтобы Микаоставался за моей спиной, я встала перед обоими своими парнями, чтобыединственной мишенью для взгляда Олафа была я сама. Я ему нравилась, а вот моибой-френды - нет. Они ведь стояли у него на пути. А интуиция подсказывала мне,что люди, оказывающиеся на пути у Олафа, надолго на этом свете незадерживаются.

Выражение его глаз изменилось с до дрожи пугающего до чутьли не восторженного. Олафа я почему-то понимала лучше, чем многих других. ИЭдуард его тоже понимал прекрасно. Нас обоих должен бы беспокоить тот факт, чтомы понимаем кого-то вроде Олафа.

Эдуард прибавил шагу, обгоняя здоровяка. Заговорил он еще находу.

- Анита, тебе бы стоило спасти своего друга от лейтенанта.

- Какого друга?

- Грэхема, - ответил Эдуард, и в его взгляде на секундупромелькнуло выражение испытываемого им гнева. Из-за чего он злился? Из-заПитера, Олафа или чего-то еще? Спросить не представлялось возможным, а позже,если шанс представится, он наверняка соврет.

Эдуард взял меня за руку, чего на моей памяти никогда раньшене делал. Он подхватил меня за локоть, словно мне была необходима поддержка. Ямогла бы запротестовать, если бы не увидала краем глаза выражение лица Олафа.Он смотрел на то, как Эдуард меня держит - словно женщину - и удивлялся,поскольку раньше никогда такого не видел в нашем исполнении. Для Эдуарда я былачем угодно, только не женщиной. Он провел меня мимо нависавшего грозовой тучейОлафа, Мика с Натаниэлем последовали за нами. Олаф наблюдал за нашей небольшойпроцессией оценивающим взглядом. Я уже прошла через двери, ведущие напрохладную стоянку за ними, прежде чем поняла, что Эдуард сделал то же самое,что я не позволила Мике. Он защищал меня, встав между мной и Олафом. Егопоступок был не настолько очевиден, как движение Мики, и я не стала вырываться,даже когда поняла ситуацию. Из всех знакомых мне мужчин Эдуард, пожалуй, лучшевсех мог себя вести, даже в присутствии крупногабаритного серийного убийцы.

Грэхем тоже был большим мальчиком, знал это и наслаждалсяфактом. Но, стоя перед Дольфом, он выглядел замухрышкой. На мгновение язадумалась, какой крошечной должна казаться на его фоне я сама. Эдуард отпустилмой локоть, как только мы подошли к ругавшимся. Вообще-то, это пока нельзя былоназвать дракой, но ощущение складывалось такое, что к этому все и идет. Авремени на подобные разборки у нас не было. Жан-Клод со своими вампирами уже напути к церкви. Нам тоже пора поспешить.

- С каких это пор федеральному маршалу нужны охранники? -спрашивал Дольф звенящим от злости голосом. Его огромные руки уже были сжаты вкулаки.

Энергия зверя Грэхема покалывала кожу, словно сотникрошечных рыщущих лапок. Тот факт, что его энергия пока ощущалась вроде щекоткии несильных толчков, означал, что Грэхем очень старается держать себя в руках.А вот о Дольфе я бы такого не сказала.

Эдуард позволил мне пройти немного вперед, чтобы яоставалась в пределах их досягаемости, но при этом могла быть услышаннойДольфом и Грэхемом.

- Эй, Дольф, я забираю у тебя Грэхема.

Дольф бросил на меня быстрый взгляд, не желая спускать глазсо стоявшего перед ним парня. Я как-то раз видела, как Дольф пытался задиратьДжейсона. У него ничего не получилось, поскольку того было довольно сложно вывестииз себя. В отличие от Грэхема.

Ко мне подошел детектив Смит. Он потирал руки, словно они унего замерзли. На улице стоял декабрь, но особого холода не было. Смит обладалнекоторыми психическими способностями. Я не знала, какими именно, ноликантропов и прочих сверхъестественных созданий он чувствовал.

Стоять и спорить с волком-оборотнем ему было явнонекомфортно, но Смит не любил выказывать слабость.

- Лейтенант, маршал Блейк, насколько я понимаю, уезжает.Своего охранника она берет с собой, поэтому вам больше не стоит беспокоиться отом, зачем он здесь находится. - Смит говорил спокойно, стараясь, чтобы онзвучал невинно. И это ему неплохо удавалось, при росте ненамного выше моего,светлых волосах и молодым для его возраста лице. В отряде этот детектив былновеньким. А куда девался Зебровски? Вот кому удавалось справляться снастроениями Дольфа.

- Я хочу знать, зачем федеральному маршалу телохранитель, -процедил сквозь сжатые зубы Дольф.

Грэхем посмотрел на меня, и взгляд словно спрашивал: «Чтоответить?»

Я не хотела признаваться в том, что являюсь человеком-слугойЖан-Клода и лупой Ричарда, поэтому не знала, что можно ответить. Я редко вру,если понимаю, что ложь очень скоро откроется. В наступившей тишине впередвыступил Мика.

- В этом моя вина, лейтенант. Я ведь люблю ее, а она чуть неумерла. Простите, если то, что я нанял Грэхема, вас расстраивает. Насколько язнаю, вы женаты. Уверен, вы поймете, как я испугался, когда увидел ее лежащейна больничной койке. - Иногда я забываю, насколько гладко Мика способен врать.Конечно, единственной ложью во всем сказанном было то, что Грэхема нанял личноон. А все остальное, скорее всего, правда.