Направляясь в спальню, он первым делом подобрал подушки спола и положил их на место. Затем пригладил одеяло… и был готов собирать вещи.Подойдя к комоду, Мэнни начал вытаскивать одежду и складывать ее на прибраннуюкровать.

Незачем возвращаться в больницу Святого Франциска. Он ушелпосреди всех тестов.

Незачем оставаться в Колдвелле – скорее, будет лучше, еслион покинет город.

Ни единого намека на то, куда он поедет, но, чтобы откуда-тоуйти, место назначения и не требуется.

Носки. Боксеры. Тенниски. Джинсы. Хаки.

Преимущество в гардеробе, состоящем в основном изхирургических форм, предоставляемых больницей, заключалось в том, что ему ненужно собирать много вещей. И, Бог свидетель, у него достаточно больших спортивныхсумок.

Из самого нижнего ящика он вытащил два своих единственных свитера…

Под ними лицевой стороной вниз лежала фотография в рамке,маленькая картонная подножка мирно и плотно прижата к задней стенке.

Мэнни поднял рамку. Ему не нужно было переворачивать ее,чтобы увидеть, кто на ней запечатлен. Он давным-давно запомнил лицо этогочеловека.

И все же было нелегко вертеть картинку в своих руках исмотреть на изображение своего отца.

Симпатичный сукин сын. Очень, очень симпатичный. Темныеволосы – прямо как у Мэнни. Глубоко посаженные глаза – в точности, как у Мэнни.

Иииии, дальше с этой ретроспективой он заходить не станет.Как и всегда, когда дело касалось его папаши, он просто заталкивал это дерьмо вментальный угол и продолжал жить.

И сегодня это значило, что рамка отправится в ближайшиймешок, который…

Стук в стекло раздался слишком рано, чтобы это была она.

Но, посмотрев на часы, Мэнни осознал, что сборы занялидобрый час.

Оглянувшись через плечо, он увидел Пэйн, стоявшую в дальнемконце стеклянных панелей, и сердце его забилось в три раза быстрее. Черт… подери…она ошеломительная. Пэйн заплела волосы и надела длинную белую мантию,подвязанную на талии… при виде девушки захватывало дух.

Подойдя ко входу, он открыл дверь, и холодный порыв воздуха ударилему в лицо, моментально прояснив голову.

Широко улыбаясь, Пэйн не столько вошла, сколько прыгнула вего объятья, ее крепкое тело прижалось к его собственному, сильные руки обвилисьвокруг его шеи.

Мэнни на долю секунды позволил себе подержать ее… впоследний раз. А затем, как бы это его ни убивало, отпустил девушку и подпредлогом того, чтобы закрыться от порывистого ветра, отошел от нее еще дальше.

Когда он оглянулся на Пэйн, радость, озарявшая ее лицо,исчезла, и она обхватила себя руками.

– Я догадывался, что ты вернешься, – прохрипел он.

– У меня… у меня хорошие новости. – Пэйн посмотрела на рядспортивных сумок, стоявших на кровати. – Что ты делаешь?

– Мне нужно уехать отсюда.

Она на миг закрыла глаза, и это едва не уничтожило его – невозможностьподойти и утешить ее. Но все и без того достаточно сложно. Еще одноприкосновение к ней сломит его пополам.

– Я сегодня ходил к доктору, – сказал он. – Весь день провелв больнице.

– Ты болен? – побледнела она.

– Не совсем. – Он начал ходить по комнате и когда оказался укомода, засунул пустой нижний ящик на место. – Даже близко не болен, вообще-то…Похоже, мое тело восстановило некоторые свои части. – Его рука опустилась кпояснице. – Годами мое бедро страдало от артрита из-за усердных занятийспортом… Я всегда знал, что его, в конце концов, придется восстанавливать. А насегодняшних рентгеновских снимках? Оно в идеальном состоянии. Никакого артрита,никаких воспалений. Прямо как в восемнадцать лет.

Когда у нее отвисла челюсть, он понял, что с таким жеуспехом мог рассказать и об остальном. Задрав рукав, Мэнни провел рукой попредплечью.

– Последние двадцать лет у меня на коже были пятна из-засолнца … теперь их нет. – Он наклонился и поднял штанину. – Боль в колене,появлявшаяся время от времени. Исчезла. И это несмотря на то, что утром япробежал восемь миль и даже не заметил этого…  за сорок пять минут. Циркуляциикрови холестерин не мешает, печень работает идеально, точный уровень железа итромбоцитов. – Он постучал по вискам. – Скоро понадобились бы очки для чтения,мне бы пришлось держать меню и журналы на расстоянии вытянутой руки… воттолько, уже нет. Я могу читать мелкий шрифт в двух дюймах от носа. И, хочешь,верь, хочешь, нет, все это только начало.

Не стоит и заикаться об отсутствии гусиных лапок у глаз, отом, что седину у висков сменил темно-каштановый, и что колени не болели.

– И ты думаешь… – Пэйн подняла руку к горлу. – И ты думаешь,что я тому причина?

– Я знаю, что это так. Что это, в другом случае?

– Не понимаю,  это ли не благословение? – Пэйн начала трястиголовой. – Все расы ищут вечную молодость…

– Это противоестественно. – Она вздрогнула от его слов, ноМэнни продолжил. – Я доктор, Пэйн. Я знаю все о естественном процессе старениячеловеческого тела и имею дело с травмами. Это, – он провел руками по своемутелу, – неправильно.

– Это регенерация…

– Но когда она закончится? Я превращусь в подобие БенджаминаБаттона и начну стареть вобратном направлении, пока не стану младенцем?

– Это было бы невозможно, – возразила она. – Я находилась всвете дольше тебя и не возвращаюсь в молодость.

– Ладно, хорошо, предположим, этого не произойдет… чтонасчет всего остального в моей жизни? – Не особо длинный список, но тем неменее. – Если моя мать увидит меня в таком виде, то подумает, что я сделалпластику… но через десять лет? Ей всего семьдесят… поверь мне, к годам восьмидесяти-девяноста,до нее дойдет, что ее сын не стареет. Или мне придется забыть про нее?

Мэнни снова начал выписывать круги по комнате. Дотронувшисьдо волос, он мог поклясться, что те стали толще.

– Сегодня я потерял свою работу… из-за произошедшего после стираниямоей памяти. Ту неделю, что тебя не было рядом, в моей голове творилась такаякаша, что я не знал, день или ночь за окном, и это все, что им было известно,ведь я не мог объяснить, что происходило на самом деле. – Он повернулся к ней.– Проблема в том, что это мое единственное тело, единственный разум,единственное… все остальное. Вы, вампиры, поимели мои мозги, и я почти потерялих… каковы последствия? Я знаю лишь причину… Размеры побочных эффектов? Безпонятия, и это пугает меня по веским причинам.

Пэйн перекинула через плечо кончик своей толстой косы иначала поглаживать волосы, опустив глаза:

– Мне… жаль.

– Это не твоя вина, Пэйн, – простонал он, вскинув руки. – Ия не хочу вываливать все это на тебя, но я…