– Это моя вина. Я этому причина.

– Пэйн…

Он двинулся к ней, но она подняла руки и отпрянула:

– Нет, не подходи ко мне.

– Пэйн…

– Ты прав. – Она остановилась, ударившись о стекляннуюдверь, через которую вошла. – Я опасна и приношу разрушение.

Мэнни потер свой крестик сквозь рубашку. Вопреки всем своимсловам, сейчас он хотел вернуться назад и каким-то образом найти способ исправитьвсе между ними.

– Это дар, Пэйн. – В конце концов, на примере лошади онапродемонстрировала выгоду кратковременного воздействия. – Он поможет тебе,твоей семье и твоим людям. Черт, с твоими способностями ты оставишь Джейн не удел.

– Воистину.

– Пэйн… посмотри на меня. – Когда ее глаза наконец-топоднялись, ему захотелось плакать. – Я…

Но он не закончил предложение. Правда заключалась в том, чтоон любил ее. Без оговорок и навечно. Но он подозревал, что таково было ихпроклятье.

Он никогда не остынет к ней,  ее место никогда не займетдругая.

Распрямив плечи, Мэнни взял себя в руки:

– Я хочу кое-что попросить.

– Что? – хрипло сказала она.

– Не стирай мне память. Я никому не расскажу о тебе илитвоем виде, клянусь матерью. Просто… оставь меня вот так, когда уйдешь. Безразума у меня останется меньше, чем ничего.

***

Пэйн была преисполнена счастья, покидая особняк. Ее братподелился невероятной новостью, как только она вернулась домой перед самымрассветом, и она весь день металась между негой на седьмом небе и крайнимнетерпением из-за того, как медленно плелось время.

А потом она пришла сюда.

Было сложно представить, что ее сердце пело от радости всегодесять минут назад.

Но было не сложно понять позицию Мануэля. И ее удивило, чтоникто из них не ожидал большего смысла от ее… целительной силы. Или чем бы онани была.

Конечно, это его заденет.

Глядя на Мануэля, Пэйн нашла его напряженность невыносимой.Он был честен и действительно волновался о том, с чем останется, если она заберетиз зоны досягаемости его сознания воспоминания о проведенном вместе времени. Иведь он имеет на это полное право? Он потерял свою любимую работу из-за нее.Его тело и разум находились в опасности из-за нее.

Судьба милостивая, ей вообще не следовало приближаться кнему.

Именно поэтому близкие контакты с людьми не одобрялись.

– Не волнуйся, – тихо сказала она. – Я не подвергну рискутвой ум. Я сделала более чем достаточно.

Когда он выдохнул с облегчением, Пэйн почувствовала, какслезы образовали ком в горле.

Он смотрел на нее какое-то время, а затем произнес:

– Спасибо.

Она слегка поклонилась, и, выпрямившись, была поражена,когда увидела мерцание в его прекрасных карих глазах.

– Я хочу помнить тебя, Пэйн… помнить о тебе все. Все, чтопроизошло. – Тот грустный, тоскливый взгляд обратился к ее лицу. – Твой вкус, икак мне хорошо с тобой. Твой смех… изумление. Время, которое я провел рядом стобой… – Его голос сорвался, но он справился с этим, прочистив горло. – Мненужны эти воспоминания, чтобы дожить свою жизнь.

Слезы вырвались на свободу, стекая по ее щекам, а сердцеперестало работать, как следует.

– Я буду скучать по тебе, bambina. Каждый день. Всегда.

Когда он протянул руки, она бросилась в его объятия,растеряв остатки самообладания. Всхлипывая на его рубашке, она оказаласьохвачена его сильным, крепким телом, держа его так же крепко, как и он ее.

А потом они одновременно отстранились друг от друга, будтоимели одно сердце на двоих. И Пэйн показалось, что так и было.

Действительно, какая-то ее часть хотела бороться, спорить ипытаться заставить его увидеть другую сторону, другой путь. Но она не былауверена в существовании таковой. Она не могла предвидеть будущее равно, как ион, и не больше Мэнни знала о последствиях того, что в нем изменилось.

Больше нечего было сказать. Конец, наступивший неожиданно,был ударом, который не смягчит ни разговор, ни прикосновение, ни даже, как ейказалось, время.

– Мне пора идти, – сказала она, отступая.

– Давай, я придержу дверь…

Дематериализовавшись из его дома, Пэйн поняла, что это былипоследние слова, которые он ей сказал.

Таково их прощание.

***

Мэнни разглядывал место, где только что стояла его женщина.От нее не осталось и следа; она растворилась в тонком воздухе, словно резко выключенныйлуч света.

Исчезла.

Его первым импульсом было зайти в уборную в переднем холле,вытащить бейсбольную биту и разнести квартиру. Просто разбить все зеркала,стекла, посуду и так далее, затем скинуть с крыши ту немногую мебель, что унего была. После этого… может, он бы выехал на «Северное шоссе» на своем Порше,разогнался до сотни и задал курс, заканчивающийся у креплений моста.

Естественно, в данном сценарии ремни безопасности предусмотрены не были.

Но, в итоге, он просто сел на кровать рядом со спортивнойсумкой и обхватил руками голову. Он не расплакался, как на похоронах. Несовсем. Он лишь чуть капнул на свои кроссовки.

Как мужчина. Как чертов мужчина.

Но то, как он выглядел со стороны галерки своей пустойквартиры, было также неважно, как его гордость, эго, член, яйца… и всеостальное.

Боже… это не просто грустно.

Потеря разрушила его.

И он пронесет эту боль до конца своей естественной жизни.

Какая ирония. Сначала ее имя показалось ему таким странным. Теперь же оно подходило как нельзя лучше.

Пэйн не стала возвращаться в особняк – те, кто тамнаходился, ее не интересовали. Ни король, что дал ей свободу, в которой, какоказалось, она не нуждалась. Ни ее близнец, который все время пытался защититьее. И, конечно, ни все эти счастливые, благословенные пары, которым повезложить вместе под крышей этого царственного дома.

Вместо того чтобы отправится на север, она материализоваласьна берегу реки, что пролегала между высокими, застекленными зданиями в центрегорода. Ветер здесь внизу был гораздо мягче, волны с шепчущим звуком облизывалискалистые берега. Где-то вдалеке раздавался шум машин, въезжающих на мост и спускающихсяс него на противоположной стороне, что заставляло ее чувствовать глубину ишироту пейзажа еще более остро.