расширились от удивления. Так с ней никто ещё не разговаривал, а это только подливало масла в огонь. Она перевела взгляд на Ника, золотисто-карии глаза внимательно следили за рукой Мелины, которая крепко держала Анри, по напряженным ногам можно было понять, что он в любой момент, готов кинуться на Мелину и оттащить её. Анри забеспокоилась, у него могут быть проблемы, если он ввяжется в драку с девушкой, а ей этого хотелось меньше всего.

– Ник, всё в порядке, не переживай – спокойно сказала Анри, сейчас нужно было сделать всё, чтобы он не бросился её защищать. Ник посмотрел ей в глаза, понимая, что даже сейчас она пытается отвести от него беду, даже тогда, когда сама находится в опасности. В голове возникло ещё одно предположение, но он отмахнулся от него, боясь, что в очередной раз угадает – отпусти мою руку иначе я напишу рапорт на тебя. В нашем центре не приветствуется такое поведение, и заведующие обязательно обратят на это внимание – Мелина опустила руку – то же самое касается Ника, я так понимаю, это твоих рук дело? – она посмотрела на него – ещё один синяк на его теле и жалобы посыпятся на твою голову как дождь с неба. То, с кем я вожу дружбу не касается тебя ни в коей мере – строго сказала Анри глядя в глаза Нику, будто вся речь была адресована ему одному. Но Мелина не умела так просто сдаваться.

– Друзей по шмотным магазинам не водят, кофем не угощают, так делают лишь для того, чтобы затащить, таких дур как ты в постель. А ты и рада будешь, хоть кто-то обратил внимание на нашу зефирочку, меня тошнит от таких идиоток как ты. Вы как суки во время течки, готовы кинуться на первого встречного и ради чего, чтобы потом в подоле принести ещё одного такого выродка – ситуация начала накаляться, была задета та самая тема, которую Анри всегда избегала, от которой страдала даже не она. Бог с ней, без ребёнка она проживёт, но всякий раз перед глазами вставало заплаканное лицо Белинды, которая, узнав о своём диагнозе, не находила покоя. Она вспоминала, как сестра ходила по всяким знахаркам, в надежде, что ей помогут, пила непонятные отвары трав, от которых её тошнило по утрам и всё без толку. С тех самых пор сестра стала увядать, новоиспечённый муж покинул её, не вынеся таких душевных терзаний и бездетности, а Анри не знала, как утешить сестру. Словно острая игра вонзились слова Мелины в её сердце. Она снова посмотрела в глаза Нику, словно это была её сестра.

– Я была бы счастлива родить малыша с глазами цвета весны, но я не могу – голос её надрывался от боли, но Мелина её не слышала.

– Родишь и ничего не получишь, ни от кого, будешь брошенка, каких миллионы. Думать надо только о себе, только о своём благополучии. Как ты не понимаешь, мужчины устроены иначе, им нужно только одно, зажать тебя в темном уголке и сделать свои грязные делишки, а потом ходить и кичиться подвигами. Да ладно был бы он хоть немного мужчина на вид, да я его с одного удара размазала. Давай так, ты походи, подумай над тем, что я сказала. Не знаю, насколько ты дура, надеюсь, что услышала меня. Но, если узнаю, что он домогается тебя или вы вместе куда-то укатили, уж поверь, мне плевать будет на твои жалобные письма, я его в порошок сотру, чтобы другим не повадно было. Их как животных учить надо уважению – и Мелина быстро пошла по коридору. Анри не стала ничего отвечать, посчитав её сумасшедшей, возможно девушка наслушалась вчера её рассказов о поездке, местные сплетницы добавили к этому описания ужасных злодеяний Ника, и та решила, что Анри нуждается в защите. Иного объяснения такой заинтересованность в её судьбе со стороны незнакомого человека, Анри не находила.

Ник почувствовал, как ком подступает к горлу, он всем своим существом понимал, насколько Анри тяжело осознавать свою неполноценность, с которой нельзя было бороться. Он жил с такой же женщиной, которая прошла через это лично, которая сражалась до последнего, чтобы он такой никчёмный и никому не нужный появился на свет. Раньше он не придавал значения пересудам среди родственников о том, что его мать помешалась на мысли о детях. Он не понимал их жалости к ней, не понимал, её стремления посещать встречи бездетных женщин, когда сама уже обзавелась сыном. Как он был слеп в силу возраста, когда должен был быть светом в её жизни. Даже после его рождения боль от осознания своей болезни никуда не ушла из головы его матери. Она радела не только за себя, а за миллионы женщин, столкнувшихся с тем же самым.

– Ты как? – выдавил он из себя. Анри улыбнулась через силу.

– Да нормально, ты как? Сильно она тебя? – Анри прикоснулась к его челюсти и с видом знатока изучила зреющий синяк.

– Удар у неё что надо – засмеялся он – что с ней вообще такое? Курил значит здесь, никого не трогал, а тут на тебе. Думал меня за курение отчитать хотят, а тут оказывается я за медсестрами увиваюсь – Анри хохотнула и в голове промелькнула её фраза, она надеялась, что Ник упустил её слова о ребёнке, ведь акцент она поставила весьма очевидно, сама того не подозревая, но душевная боль мешала ей говорить рассудительно в тот момент – вот это последнее дело за которым меня можно было поймать, понимаю поджёг, предательство родины, вот это моя тема, а бегать за юбками, наверно ещё не дорос до этого – рассуждал Ник.

– Да, странная девушка. Вот меня сейчас злоба отпустила, и я думаю, что же такое жуткое ей пришлось пережить, что она считает каждого мужчину каким-то недостойным существом? За любой ненавистью всегда скрывается какая-то боль, но выяснять мне не хочется – Ник кивнул, учитывая, что он узнал в ней бойца Рауков, пережить она должна была многое. В тоже время он удивлялся Анри, несмотря на все колкости в её адрес, у неё хватало сил задуматься над более глубокими вопросами такой реакции.

– Я думаю тебе стоит поговорить об этом с мадам, когда ей станет лучше, она вроде ладит с этой чокнутой. Ну сумасшедшие всегда тянутся друг к другу – он ехидно улыбнулся, но без злобы. Анри посмотрела на беззаботно курящего Ника и подумала о том, что ему бы