придумала интересоваться, владела ли семья «телескопом, полным энциклопедическим словарем или подлинным произведением искусства».

Главные выводы авторы свели в одну таблицу, что нетипично для статей Science, как правило, изобилующих иллюстративным материалом. Почти 11 лет миннесотская группа прогоняла близнецов по сериям детальных психологических и физиологических тестов. И тест за тестом сходство между близнецами оставалось впечатляющим и стабильным. Конкордантность по физическим характеристикам была ожидаемой: например, количество линий в отпечатке большого пальца практически совпадало – коэффициент корреляции достигал 0,96 (значение 1 отражает полную конкордантность, то есть абсолютную идентичность). Тест на IQ тоже выдавал высокий коэффициент корреляции – около 0,70, – подтверждая предыдущие исследования. И даже самые загадочные и глубокие аспекты характера, предпочтений, поведения, жизненной позиции и темперамента, разносторонне проверенные множеством независимых тестов, демонстрировали у разлученных близнецов высокую – между 0,50 и 0,60 – корреляцию, что практически повторяло ситуацию с идентичными близнецами, росшими вместе. (Чтобы прочувствовать масштабы этого соответствия, примите во внимание, что коэффициент корреляции между ростом и весом в человеческой популяции составляет 0,60–0,70, а между уровнем образования и доходом – примерно 0,50. При этом конкордантность близнецов по развитию диабета I типа, который однозначно считается заболеванием генетическим, заметно ниже: коэффициент корреляции достигает лишь 0,35.)

Самые интригующие из миннесотских корреляций были и одними из самых неожиданных. Конкордантность по социальным и политическим установкам у близнецов, росших что раздельно, что вместе, почти совпадала: в любых парах либеральность соседствовала с либеральностью, а ортодоксальность – с ортодоксальностью. Сходство в отношении религиозности тоже поражало: оба близнеца причисляли себя либо к верующим, либо к нерелигиозным. Значительной оказалась и конкордантность по традиционализму, или «готовности подчиняться авторитетам», а также по «напористости, стремлению к лидерству и потребности во внимании».

Другие исследования идентичных близнецов выявляли все большую глубину воздействия генов на личность и поведение человека. Например, поиск новизны и импульсивность показывали поразительный уровень корреляции между росшими вместе и раздельно. Переживания, которые кажутся чем-то совершенно индивидуальным, у близнецов оказывались общими. «Эмпатия, альтруизм, чувство справедливости[1011], любовь, доверие, музыкальность, экономическое поведение и даже политические взгляды отчасти заложены в нас». Один пораженный обозреватель писал: «Обнаружен удивительно сильный генетический компонент[1012] в способности очаровываться таким эстетическим опытом, как прослушивание симфонического концерта». Два брата, разлученные при рождении, далеко разнесенные географически и экономически, отвечают слезами на один и тот же ноктюрн Шопена – будто улавливая какой-то тонкий, общий для них аккорд, сыгранный геномом.

Бушар измерил все измеряемые характеристики, но невозможно передать странное чувство от выявленного подобия, не приведя примеров из жизни. Дафна Гудшип и Барбара Герберт[1013] были близнецами из Англии. Они родились в 1939-м у незамужней финской студентки по обмену, которая перед возвращением домой отдала их на удочерение. Девочки росли врозь: Барбара – дочерью городского садовника из нижней части среднего класса, а Дафна – дочерью именитого металлурга из высшего класса. Обе они жили недалеко от Лондона – хотя, учитывая жесткость классовой структуры в Англии 1950-х, они с тем же успехом могли расти на разных планетах.

Тем не менее в Миннесоте команда Бушара постоянно поражалась сходству между этими близнецами. Обе неудержимо хохотали и реагировали смешками на малейшую провокацию (сотрудники называли их «хихикающие близнецы»). Они разыгрывали сотрудников и друг друга. Рост каждой составлял 160 сантиметров, и у обеих были искривлены пальцы. Обе красили свои пепельно-каштановые волосы в необычный оттенок рыжего. Результаты теста на IQ у них не различались. Каждая из сестер в детстве упала с лестницы и сломала лодыжку, каждая после этого начала бояться высоты. Обе они, несмотря на некоторую неуклюжесть, посещали занятия по бальным танцам, где и встретили будущих мужей.

Мальчиков-близнецов – каждый стал Джимом после усыновления – разлучили в возрасте 37 дней. Росли они примерно в 130 километрах друг от друга в промышленном поясе на севере штата Огайо. Оба отучились с трудом в школе. «Оба водили „Шевроле“[1014], оба курили сигареты „Сейлем“ одну за другой, оба любили спорт, особенно автогонки, и оба питали неприязнь к бейсболу. <…> Оба Джима женились на Линдах. В обеих семьях жил пес по имени Той. <…> Сына одного из них звали Джеймс Аллан, сына другого – Джеймс Алан. Оба Джима перенесли вазэктомию, и каждому было свойственно слегка повышенное давление. Почти одновременно они набрали лишний вес и вернулись к норме. Оба страдали от мигренозных головных болей, которые длились примерно по полдня и не снимались никакими лекарствами».

Когда две другие женщины, тоже разлученные[1015] после рождения, вышли из своих самолетов, на каждой из них было по семь колец. Два мужчины-близнеца, один из которых рос в еврейской семье в Тринидаде, а второй – в католической семье в Германии, носили похожую одежду, включая синие оксфордские рубашки с эполетами[1016] и четырьмя карманами. Им были свойственны одинаковые формы навязчивого поведения: к примеру, каждый из них набивал карманы пачками бумажных салфеток и дважды смывал в туалете, до и после использования. Оба изобрели стратегию «фальшивое чихание», которую применяли в качестве «шутки», разряжающей напряженные моменты в беседе. Оба отличались сильным, взрывным характером и склонностью к внезапным приступам тревоги.

У одной пары близнецов была идентичная манера потирать носы, и, несмотря на то, что они никогда не встречались, оба изобрели одинаковое название для своей странной привычки[1017] – «жмакать». Две сестры из исследования Бушара переживали тревогу и отчаяние по одному образцу. В подростковом возрасте их преследовал одинаковый кошмар: посреди ночи они начинали задыхаться, ощущая, будто их горло набито разными – обычно металлическими – предметами вроде «дверных ручек, иголок и рыболовных крючков»[1018].

И все же некоторые характеристики близнецов, росших по отдельности, довольно сильно разнились. Дафна и Барбара были похожи друг на друга, но Барбара весила на девять килограммов больше (что примечательно, несмотря на эти килограммы, сердечный ритм и давление у сестер не различались). Немецкий близнец из пары католик/еврей в юности был убежденным немецким националистом, в то время как его брат проводил каникулы в кибуце. Они разделяли пыл и твердость убеждений, хотя суть их убеждений была чуть ли не диаметрально противоположной. Миннесотское исследование показало не то, что росшие врозь близнецы идентичны, а то, что у них сильна общая тенденция к однотипному или близкому поведению. Общей у них была не идентичность, а первая производная от нее.

В начале 1990-х Ричард Эбштейн, генетик из Израиля, знакомился с работами о типах человеческого темперамента. Его сильно заинтриговало то, что некоторые из этих исследований смещали