и вновь, но больше никаких откровений не видел. Кроме конкордантности в парах братьев-геев, он не мог выявить никаких отчетливых закономерностей или тенденций.

Хеймер был подавлен. Он пробовал упорядочивать числа по группам и подгруппам, но все было безуспешно. Он уже собирался свалить в общую стопку все листки с набросками отдельных генеалогических схем, как вдруг наткнулся на закономерность – настолько неуловимую, что распознать ее мог только человеческий глаз. Рисуя деревья, Хеймер ненамеренно размещал отцовскую линию слева, а материнскую – справа, и так для каждой семьи. Мужчин-геев он отмечал красным. Перебирая бумаги, Хеймер случайно увидел тенденцию: красные отметки чаще группировались справа, а не красные мужские значки – слева. У мужчин-геев часто оказывался дядя-гей – но только с материнской стороны. Чем дальше продвигался Хеймер, изучая деревья вдоль и поперек в поисках «гей-корней»[995], как он это называл, тем ярче проявлялась закономерность. Конкордантность была высокой у кузенов матери, но не отца, а у кузенов матери со стороны ее теток – выше, чем у прочих кузенов.

Эта тенденция перетекала из поколения в поколение, подсказывая бывалому генетику, что ген гомосексуальности должен находиться на X-хромосоме. Теперь перед внутренним взором Хеймера вырисовывалась такая картина: наследуемый элемент переходит между поколениями, как неуловимый призрак; он не такой очевидный, как типичные мутации при муковисцидозе или болезни Хантингтона, но он определенно следует по пути X-хромосомы. В типичном генеалогическом древе мог быть отмечен как потенциальный гей брат бабушки. (Семейные истории нередко туманны. Найти скелеты сексуальности в историческом шкафу было гораздо сложнее, чем в современном, но Хеймер собрал сведения о тех редких семьях, где сексуальная идентичность родственников была известна до второго или даже третьего поколения.) Все сыновья братьев этого мужчины были натуралами: мужчины не передают X-хромосому своим детям мужского пола (все человеческие мужчины получают свою единственную X-хромосому от матери). Но один из сыновей его сестры мог оказаться геем, и племянник этого сына тоже – потому что какие-то части X-хромосомы у нашего мужчины, его сестры и ее сыновей одинаковы. И точно так же признак перемещается по поколениям далее, вниз и вбок, словно шахматный конь: брат бабушки, дядя, старший племянник, братья племянника… Таким образом Хеймер внезапно перешел от фенотипа (сексуальных предпочтений) к генотипу – потенциальному расположению на хромосоме. Он еще не идентифицировал «ген гомосексуальности» – но уже доказал, что участок ДНК, ассоциированный с сексуальной ориентацией, можно физически локализовать в человеческом геноме.

Но где на X-хромосоме его искать? Хеймер направил свое внимание на 40 пар братьев-геев, у которых он брал кровь. Допустим на мгновение, что «ген гомосексуальности» действительно расположен на каком-то небольшом участке X-хромосомы. Где бы ни находился этот участок, у братьев из тех 40 пар соответствующий фрагмент ДНК будет одинаковым значительно чаще, чем у братьев с разной ориентацией. Используя геномные ориентиры, найденные проектом «Геном человека», и тщательный матанализ, Хеймер начал последовательно сужать область поиска до все более короткого фрагмента X-хромосомы. Он проверил 22 маркера, разбросанных по всей длине хромосомы, и обнаружил, что в 33 из 40 пар братья делили небольшой участок X-хромосомы под названием Xq28. По теории вероятности он мог совпасть лишь у половины братьев – у 20 пар. Вероятность случайного носительства общего маркера еще у 13 пар была исчезающе мала – менее одного шанса на 10 тысяч. Значит, где-то в районе Xq28 скрывался ген, определяющий мужскую сексуальную идентичность.

Xq28 мгновенно стал сенсацией. «Телефон просто разрывался, – вспоминал Хеймер. – Репортеры с телевидения выстраивались в очереди[996] у лаборатории, почтовый ящик и электронная почта были переполнены». The Daily Telegraph, консервативная лондонская газета, написала, что если науке удалось найти «ген гомосексуальности», то «наука могла бы и искоренить его»[997]. «Многие матери будут испытывать вину», – писали в другой газете. «Генетическая тирания!» – кричал один из заголовков. Специалисты по этике задавались вопросом, не начнут ли родители тестировать плод во избежание рождения гомосексуального ребенка. Один обозреватель писал, что исследование Хеймера «действительно определило хромосомный участок[998], который можно проанализировать у отдельных мужчин, но результаты любого теста, основанного на этом исследовании, дадут, повторю, лишь вероятностную оценку сексуальной ориентации этих мужчин». Хеймера атаковали буквально со всех сторон[999]. Консерваторы, настроенные против геев, утверждали, что сведением гомосексуальности к генам Хеймер оправдывает ее биологически. Защитники прав геев обвиняли Хеймера в поощрении фантазии о «тесте на гомосексуальность» и, следовательно, в продвижении новых инструментов выявления и дискриминации.

Подход же самого Хеймера оставался нейтральным, строгим и научным – порой до въедливости. Он продолжал уточнять свой анализ, прогоняя связь с Xq28 через серию проверок. Он оценил, не может ли Xq28 быть геном не гомосексуальности, а «геном изнеженности»[1000] (только гей мог осмелиться применить такое словосочетание в научной работе). Как оказалось, нет: у мужчин с одинаковыми Xq28 не фиксировали никаких значимых отклонений от гендерно специфичного поведения или традиционных аспектов мужественности. Тогда не мог ли это быть «ген отзывчивости на анальный контакт» («чувствительности задней зоны», по примерному определению Хеймера)? И опять никакой корреляции не было. Может ли этот ген иметь отношение к бунтарству? К сопротивлению репрессивным социальным устоям? Ген негативизма? Хеймер проверял гипотезу за гипотезой, но не находил никакой связи. После исчерпывающего опровержения всех альтернативных возможностей вывод мог быть только одним: мужская сексуальность частично определяется геном из локуса Xq28.

Статья Хеймера вышла в 1993 году[1001] в журнале Science, и после этого еще несколько групп пытались проверить приведенные там данные. В 1995-м команда самого Хеймера опубликовала результаты более масштабного анализа, подтвердившие выводы первого. В 1999-м ученые из Канады провели точно такое же исследование небольшой группы братьев-геев, но ассоциации с Xq28 не обнаружили. В 2005-м в ходе самого крупного[1002] на сегодняшний день исследования проверили 456 пар сиблингов. В нем связи с Xq28 снова не обнаружили, зато выявили ассоциации с хромосомами 7, 8 и 10. В 2015-м в детальном анализе еще 409 пар[1003] подтвердили связь с хромосомой 8 и вновь обнаружили ассоциацию с Xq28, хоть и слабую.

Пожалуй, самое занятное во всех этих исследованиях то, что до сих пор никому не удалось выделить реальный ген, влияющий на сексуальную идентичность. Анализ сцепления не идентифицирует ген как таковой, а определяет лишь хромосомный участок, где он может быть. После интенсивной десятилетней охоты в руках генетиков оказался не «ген гомосексуальности», а несколько «гей-локаций». Некоторые из генов внутри этих локаций действительно выглядят заманчиво в качестве кандидатов на роль регулятора сексуального поведения,