его сердце возлюбленной, а не кровным врагом. Трясущейся рукой капитан открывает последнюю страницу. Долго смотрит на неровные слова, прежде чем зачеркивает название своего старого корабля.

«Острое лезвие», «Авантюра» – правильно говорят, смена имени судна может привести к самым ужасным злоключениям, – была лучшей подругой Морганы. С этим кораблем она была готова на все. К новому нужно прикипеть, поверить в то, что две души сплетутся в одну, чтобы научиться жить, а не просто сосуществовать.

У корабля тоже есть душа. В этом Моргана давно убедилась – столько раз «Острое лезвие» показывало свою скверную натуру и характер. Обуздать корабль могли единицы, не каждый матрос был одинаково хорош на рулевом колесе и такелаже.

О’Райли любила «Острое лезвие», а теперь ей придется полюбить новое судно. Постараться стать с ним настолько же близкой, как и с судном с алыми парусами. Моргана отходит от стола, пересекает каюту и берется за ручки аккуратной двери с витражным стеклом на ней. Несколько секунд она стоит, стискивая их, прежде чем потянуть на себя и выйти на солнце.

– Ты хотя бы узел нормально можешь завязать? – громко огрызается Джеффри, отвешивая подзатыльник матросу.

Они допустили ошибку, разрешив всем желающим присоединиться к экипажу. Но Моргане от этого легче. Она не знает близко никого из этих людей, и потерять их всех будет проще, чем верную старую команду.

– Переделать. От и до, – серьезно и грубо ругается Джеффри, будто не его не так давно отчитывал Колман.

Можно рассказать всем, на что они подписались, поделиться историей о мертвецах – быть может, каждый будет выжимать из себя последнее, – но Моргана не собирается ничего делать. Достаточно и того, что она сама ночами не спит и обливается холодным потом, когда перед глазами чужое жестокое лицо и холодные глаза. Не нужно, чтобы и другие страдали от кошмаров.

Это не жалость. Холодный расчет. Ей нужны крепкие мужики, способные тянуть просмоленный канат и латать пробоины, зараженные желанием грабить, верящие до последнего, что каждый день, проведенный в море, приведет их к великим богатствам. На «Последней фантазии» весь экипаж считает, что судно отправляется в теплые края. В какой-то степени правда, если считать ад теплым местечком.

Если бы Моргана могла, она бы рыдала, кричала и визжала. Но слез уже не осталось.

О’Райли занимает место рядом с рулевым, чтобы внимательно до самого заката наблюдать за тем, как работает команда: изнуряющая тяжелая работа, но ни к кому из них не хочется подойти. Даже сброд ирландцу удается выдрессировать, то ли еще будет через несколько месяцев. Если у них вообще будут какие-то месяцы.

Внутренний календарь отсчитывает дни. Сверившись с потертыми карманными часами, можно будет увидеть, как уходят минуты и секунды.

В лучах закатного солнца виднеется остров. Такой, каким его описывал Джеффри, – небольшой клочок земли, почти сплошной лес, если не считать идеально ровной береговой линии с белым, а в свете заката оранжевым песком.

– Позовите мне Баклана.

Самый расторопный пират несется искать Джеффри, которого, впрочем-то, искать и не нужно. Он спит, удобно устроившись на пустых ящиках и прикрыв лицо украденной треуголкой, под убаюкивающий плеск волн и улетающие вместе с теплым ветерком слова.

А потом пинок прилетает по ящику, и Джеффри валится на палубу, только и успев стащить с лица треуголку.

– Баклана капитан кличет, – ехидно заявляет кривоносый и босоногий пиратишка. Им всем известно, что Джеффри вынужден страдать от особой любви капитана. И что Моргана всегда найдет, за что бы такое его отчихвостить.

Но Джеффри встает. И шатающейся походкой плетется по всей палубе в сторону мостика. Он потягивается, пытаясь окончательно проснуться. И только перед Морганой, поправив дырявый кожаный жилет, раскланявшись, шутливо выдает:

– Прибыл, ваше величество. По донесению посла, спешил, как только мог.

Ему даже не нужно дышать на Моргану, чтобы капитан поняла, сколько этот оболтус вылакал. Один из немногих, он имеет флягу на поясе. И эта фляга вечно наполнена ромом. И лучше пусть у него где-то в запасе в рундуке лежит бутылка, нежели он проковыряет дырку в бочке в трюме и медленно опустошит ее. В любом случае, пьяный Джеффри всегда будет проблемой не важной по сравнению с их действительностью.

– Оставь свои язвительные шуточки и глянь, где мы очутились.

Джеффри расплывается в улыбке. И «Последняя фантазия» бросает якорь чуть поодаль от берега.

Моргана приказывает Колману остаться на корабле, никому кроме него она не доверяет, а Баклана тащит с собой под угрозой пристрелить, если старик, к которому он их вел, окажется не чем иным, как разыгравшимся воображением. Ноги касаются сначала воды, затем раскаленного песка, еще не успевшего отдать все тепло подкрадывающейся ночи. Неразумно идти в центр джунглей, пусть и небольших, ночью, но Джеффри заверяет, что диких животных он сам здесь никогда не наблюдал.

Песок, жухлая травка, тень от пальм – отличное место, чтобы провести целую вечность в одиночестве.

– Симпатичненько, – хмыкает Моргана, ни разу не считая это место таковым. Она побывала на многих островах, но этот кажется ей самым непримечательным из всех. Даже для того, чтобы запрятать тут сокровища.

– Да куда уж тут, кэп. Клянусь, у моей бабки в пабе и то было красивее! Но черт бы побрал этого Пабло. Кто б еще знал, почему он вообще решил обосноваться здесь.

– Надеюсь, неожиданно не окажется, что мы должны отдать за свою услугу душу или жизнь.

Моргана уже успела наслушаться новых историй. Среди проклятых находятся и те, кто просит за свои услуги просто невозможные вещи. Девственность и кровь еще кажутся шуткой, а вот когда разговор заходит о жизни – уже не верится, что это неправда. И ведь все проклятые создания считают свои долгом озвучить конечную стоимость, только когда дело уже совершено и больше некуда бежать. Можно скрываться, срывать сроки и оттягивать неизбежное. Но на то оно и неизбежное, чтобы когда-нибудь в конце концов настигнуть.

– Да он вообще не берет плату, – непринужденно отвечает Джеффри.

Пират ладонями раздвигает кусты, напоминающие папоротник, не боясь, что они могут быть ядовитыми. В очередной раз Моргане кажется, что Баклан просто сумасшедший и водит их всех за нос. А она, ведомая дура, несется за ним лишь потому, что знает, что просто так всплыть спустя почти десять лет Бентлей просто не мог.

– Для него это какое-то развлечение, что ли. Не знаю, как сказать, но он немного того. Ну, в смысле, слепой. И иногда кажется, что болтает, краба мне за шиворот, совершенно бредовые вещи, но он толковый старик. Помяните мое слово, капитан!

Они продвигаются в глубь острова. И, к удивлению Морганы, тропинка под их ногами появляется самостоятельно. Не приходится рубить лианы, не нужно отсекать стебли и ветки, они расползаются в стороны сами,