Он уже собирался выходить из дому, когда раздался звонок.Дронго услышал, как включился автоответчик, интересовавшийся, кто именнопозвонил. И тревожный знакомый голос Михаила Михайловича попросил не ездить впрокуратуру. Это было достаточно интересно, и Дронго поднял трубку.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Почемумне не нужно ехать в прокуратуру?

— Только что Сергею Алексеевичу звонил полковникЛевитин, сообщил потрясающую новость — он во всем признался. Павел признался вубийстве. У Архипова заседание в академии, и он просил меня позвонить вам иизвиниться за вчерашнее беспокойство. Очевидно, мы ошибались, наш бывшийохранник действительно оказался убийцей.

— Не может быть, — убежденно сказал Дронго, —этого просто не может быть.

— И тем не менее, это так. Левитин дажепоинтересовался, как можно вам позвонить, но Сергей Алексеевич не дал вашегодомашнего телефона. Видимо, полковнику не терпелось информировать вас, чтобы ивы узнали о его правоте.

— Я поеду в прокуратуру, — решительно заявилДронго, — мне нужно убедиться во всем на месте. Я почти уверен, что ПавелМовчан не совершал этого убийства. И дело даже не в найденных журналах. Ониошибаются, решив, что признание Мовчана — это главное доказательство.

— Не знаю, — честно признался Сыркин, — я ужбольше ничего не знаю и никому не могу верить. Если Павел признался…

— Закажите мне пропуск, — попросил Дронго, —я приеду к вам после перерыва.

Через, полчаса он уже сидел в кабинете Климова. Следовательпринял его в своем кабинете, когда на часах было ровно одиннадцать. Вероятно,Климов любил точность.

— Добрый день, — мрачно приветствовал егоДронго, — говорят, у вас новости.

— Ox уж этот Левитин, — улыбнулся Климов. —Ему не терпелось позвонить в институт и сообщить о признании Мовчана. Хотя япросил не торопиться. Вчера днем, когда мы вернулись из института, арестованныйсам попросился на допрос. Он признался в том, что убил Хохлову. Рассказал, чтонож выбросил в реку, когда вышел из института. Собственно, никаких другихвариантов просто не было.

— И вы поверили в его признание? — спросилДронго. — Вы же опытный человек, должны понимать, что признание — это ещене доказательство.

— Я это понимаю. Но в комнате были только его отпечаткипальцев. И на дверной ручке. Мастуков дверь просто толкнул, а Мовчан дверьоткрывал. Это разные вещи. Он вполне мог убить молодую женщину, взять нож ссобой и покинуть территорию института. Меня смущает его несколько неожиданноепризнание. Поэтому я пытаюсь все проверить.

В этот момент дверь в кабинет открылась, вошел Левитин. Поего торжествующему лицу Дронго понял, что полковник считал себя победителем.

— Добрый день, — подчеркнуто церемоннопоздоровался Левитин. — Как у вас дела? Кажется, вчера еще вы мне неверили. Вы считали, что мы как обычно пытаемся навесить обвинение наневиновного. Или «пришить», как говорят блатные. Но мы оказались правы, а вы… Яже говорил вам, что время Шерлоков Холмсов и комиссаров Мегрэ давно прошло.Хотя, я думаю, вы не должны очень переживать. Все было ясно с самого первогодня.

— Абсолютно не переживаю, — спокойно сказалДронго, — тем более, что Мовчан не убивал Хохлову.

— Как это не убивал? — растерялся Левитин. —А его признание?

— Нужно узнать у него, почему он пошел на такоепризнание. Но я уверен, что он не убивал.

— Так, — крякнул Левитин, — значит, вы итеперь не верите. Тогда можно у вас узнать, кто именно убил Хохлову. Или выэтого пока не знаете?

— Пока не знаю, но убежден, что не Мовчан.

— Почему? — вмешался Климов. — Почему вы такуверены, что это не наш арестованный?

— Начнем с того, что убийца совершил преступление вшесть-семь часов, а у Мовчана было алиби. Он ведь появился в институте в восемьчасов вечера?

— Он появился в половине восьмого, — улыбнулсяЛевитин, — а женщина была убита примерно в семь часов. Полчаса ошибкивполне могут иметь место. Тем более что дверь была открыта. Вы же были там вкоридоре. В помещениях довольно сыро, и эксперты-патологоанатомы могли неучесть влияния низкой температуры. И потом, Мастуков ждал слишком долго, когданаконец вернется его напарник.

— Теперь понятно, — пробормотал Дронго. — Вывсе-таки хотите подогнать под это убийство Мовчана.

— Ничего мы не хотим, — возразил Климов, —меня тоже настораживают некоторые нестыковки, которые я пытаюсь понять. Ноясно, что, кроме Мовчана, этого никто сделать не мог.

— Тогда чем вы объясните то обстоятельство, что Мовчан,выходя из кабинета, где было совершено убийство, не погасил свет. Словнонарочно оставил его включенным, чтобы туда вошел Мастуков или кто-нибудь изпосторонних. Это ведь нелогично.

— А убийцы не всегда бывают логичными, — резонновозразил Левитин. — Он мог действительно испугаться. Поэтому и сбежал.Убил женщину и сбежал.

— А куда он дел нож?

— Взял его с собой, — пожал плечами полковник.

— Значит, свет он забыл выключить, поддавшись панике, аорудие убийства взял с собой, — сказал Дронго. — Но свой платок онвзять забыл. Почему в одном случае он так нелогичен, а в другом потрясающепоследователен. Вам не кажется, что вы все-таки ошибаетесь?

— Ваши доводы не совсем убедительны, — возразилКлимов, нахмурившись. Очевидно, слова Дронго на него все-таки действовали.

— Убийца может забыть какой-то предмет на местепреступления и решить, что он должен спрятать прежде всего орудие убийства. Вмоей собственной практике таких случаев было сколько угодно. Платок недоказательство.

— А невыключенный свет?

— Состояние шока. Он все-таки не убийца, а нормальныйчеловек.

— Значит, он уже не маньяк?

— Я думаю, что нет.

— А я думаю, что да. Но маньяк, полностью осознающийсвои действия, — вставил Левитин.

— Черт вас возьми! — разозлился Дронго. —Хорошо, если вы мне не верите, может, вас убедит еще одно обстоятельство. У васесть фотографии убитой?

— Конечно, — удивился Климов, — в деле естьфотографии.

— Покажите их, — попросил Дронго. Климов кивнул,достал объемистую папку и пододвинул ее к Дронго. Тот, раскрыв папку,внимательно изучал на фотографии убитую.

Левитин почувствовал, что столь трудно обретенная победаможет ускользнуть, и поспешил с вопросом:

— При чем тут фотографии?

— Посмотрите на снимки убитой, — предложил Дронго.

— Я не понимаю, куда вы клоните, — разозлилсяполковник.

— Мастуков рассказал мне, в каком положении лежалаубитая. Вот видите, здесь четко видно, как именно она себя вела. Очевидно, онапыталась защититься. Одна рука была приподнята. Другая была прижата к животу.Посмотрите на снимки, и вы все поймете.