— Это Шенько, — пояснил Зинков, — еще одинсотрудник нашего отдела. Что у вас с рукой, Олег Сергеевич?

— Порезался, — виновато пояснил Шенько, —ничего страшного. Сегодня утром порезался. Мне Оля сделала перевязку, думаю,ничего серьезного.

— Я совсем забыл про Олю, — сказал Зинков, иДронго заметил, как переглянулись Коренев с Алексаняном. — У нас в отделеработают еще два младших научных сотрудника — Игорь Садовничий, специалист покомпьютерам, и Ольга Финкель. Вот, собственно, и все, если не считать двух нашихтехников. Но один из них сейчас на стажировке, как раз в Чогунаше. А второйуволился месяц назад, но формально считается пока на работе. Он сам попросилуволить его с пятнадцатого.

— Дружный у вас отдел, — заметил Дронго.

— Был дружный, — вздохнул Зинков, — до техпор, пока этот ужасный случай… с Аллой… Все мы были в шоке.

— Ну, это понятно, — кивнул Дронго, — труднореагировать иначе.

— Вы считаете, что убийца — из сотрудниковинститута? — вдруг спросил Зинков.

— Я пока ничего не считаю. Просто проверяю и уточняювсю информацию.

В этот момент зазвонил телефон. Коренев подошел к аппаратувнутренней связи, поднял трубку.

— Алло, здравствуйте. Да, он у нас. Да, в лаборатории.Георгий Ильич, это вас к телефону ваша супруга, — он передал трубкуЗинкову.

— Слушаю, — взял трубку Зинков, чутьнахмурившись, — нет, я буду пока здесь. Подойду позже.

Едва он положил трубку, телефон зазвонил снова. Зинковнервно схватил трубку снова.

— Да, — немного раздраженно произнес он. И вдругвыражение его лица переменилось. В нем появилась настороженность.

— Слушаю вас, Елена Витальевна, — холодно произнесЗинков. — Да, результаты немного другие. Просто я просил сначалапоказывать их мне, чтобы я мог скорректировать с прежними данными. Да, я понимаю,что и вы должны были их посмотреть. Да, я все понимаю. Нет, просто мы немногозадержались. Пропала наша «ручка», которой мы чистили печь. Не знаю, кудапропала, но мы взяли запасную. Думаю, сегодня результаты будут немного другими.Но я прошу вас не торопить наших сотрудников, чтобы мы имели более конкретный иустойчивый результат. Нет, но мы постараемся сегодня закончить. Да, конечно,да, я все понимаю.

Он еще несколько раз согласился с чем-то, потом, непрощаясь, почти бросил трубку на рычаг.

— Опять что-то не поделили, — шепотомпрокомментировал Михаил Михайлович.

— У вас много работы. Не будем вам мешать. Досвидания. — Дронго направился к двери.

— До свидания, — поспешно произнес Зинков.Остальные просто кивнули на прощание.

— А насчет «способов проникновения» мы с вами ещепоговорим, Григорьев, — грозно сказал на прощание Михаил Михайлович,выходя следом за Дронго. Пока они не покинули здание, он хранил молчание.

— Мне кажется, что вы хотели задать им еще нескольковопросов, — сказал Михаил Михайлович.

— Хотел, — согласился Дронго, — но не стал. Увас есть какие-то свои проблемы, а я не люблю мешать людям, когда они занятыделом.

— Понятно, — вздохнул Сыркин. — Вы думаете,все-таки виноват Павел?

— Вы меня неправильно поняли, — улыбнулсяДронго, — просто свои вопросы я задам позже, когда узнаю большеподробностей. — Куда сейчас? Вас еще что-нибудь интересует?

— Да, если можно. Я хотел бы познакомиться с ЕленойВитальевной. И с остальными сотрудниками, которые находились в тот вечер натерритории института.

Когда они вошли в основное здание, к Михаилу Михайловичуподбежал невысокий крепыш лет тридцати пяти. Явно не красавец. Нос короткий иприплюснутый, торчащие уши, прижатые к круглой, низко стриженной голове.

— Вас срочно ищут из прокуратуры. Климов два разазвонил, — сказал он, обращаясь к Сыркину.

Тот кивнул, торопясь к лифту. На ходу обернулся к Дронго.

— Быстрее, — попросил он.

— Это был Носов? — спросил Дронго.

— Он самый, мой помощник. Бывший десантник,спецназовец. Неплохой парень. Туговато соображает после контузии, но пареньнадежный.

— Контуженый, говорите? — переспросил Дронго.

— Думаете, маньяк? — вдруг мрачно спросил Сыркин,нажимая кнопку четвертого этажа. Створки кабины лифта захлопнулись. Ониподнимались наверх.

— Я ничего не думаю. Просто уточнил, он контуженый?

— Да, был легко контужен. В Приднестровье. У них ввоенной части взорвалась граната. Двое погибли, трое были ранены. Виновных таки не нашли. Ну а его после госпиталя комиссовали.

— И с тех пор он работает у вас?

— Нет, к нам пришел не сразу. Сначала работал вкакой-то охранной фирме. Потом я взял его сюда. Он мой помощник и заодно нечтовроде завхоза. Все хозяйство лежит на нем. — Створки лифта открылись начетвертом этаже, и они вышли. Сыркин поспешил к своему кабинету. Достал ключи,открыл дверь, вошел в кабинет и сразу же направился к телефону, номер оказалсязанятым. Только с третьего раза он дозвонился до следователя.

— Добрый день, — поздоровался МихаилМихайлович, — вы просили срочно позвонить.

— Да. Вы можете срочно найти вашего эксперта? —услышал Дронго голос следователя.

— Какого эксперта?..

— Вы знаете, какого, — раздраженно сказалКлимов, — нам он срочно нужен.

— Зачем? — спросил Сыркин, подмигнув стоявшемурядом Дронго.

— Так вы можете его срочно найти?

— Думаю, что смогу. А зачем все-таки он вам нужен?

— Где он находится? На территории института? —Следователь явно игнорировал вопросы Михаила Михайловича.

— Он в моем кабинете, — наконец проговорил МихаилМихайлович.

— Передайте ему трубку, — попросил Климов. Сыркинвзглянул на Дронго, передавая ему трубку.

— Добрый день, — услышал Дронго приглушенный голосКлимова. — Не думал, что сегодня еще раз буду с вами разговаривать. Мнекажется, что вы были правы в некоторых своих предположениях.

— Что произошло?

— Мне полчаса назад передали, что Павел Мовчан пыталсяпокончить жизнь самоубийством. Подробностей я не знаю, но он, кажется, хотелразмозжить себе голову.

— Я же вам говорил, что его нужно перевести в одиночнуюкамеру, — раздраженно напомнил Дронго.

— Уже перевели. Не нужно считать свое мнение истиной впоследней инстанции. Но, если у вас появятся еще какие-нибудь светлые идеи,высказывайте, пожалуйста, их мне, а не Левитину. Думаю, вы меня понимаете?

Дронго положил трубку и посмотрел на телефонный аппарат,словно ожидая еще одного звонка. Затем сказал Сыркину: