Однако время шло, а друзей в новой школе у Бет так и непоявилось. И вот она решила снова маршировать с оркестром. Может быть, вмладшей школе считалось, что это круто. А может быть, ей просто было нечемзаняться.

Джессике было очень странно видеть сестренку в нарядномкостюме после двухлетнего перерыва. Казалось, будто после утреннегопроисшествия время окончательно обезумело и повернуло вспять.

— Послушай, хочешь, я помогу тебе репетироватьсегодня? — предложила Джессика. — Надеюсь, во двор-то мне разрешатвыйти…

— Разумеется, разрешат, — буркнул отец.

— Ой, Джесси, это было бы просто здорово! — Бетснова обернулась назад. — Знаешь, в одиночку отрабатывать вращения жезла ивправду очень трудно. Нужно, чтобы кто-то помогал…

— Вот и здорово. Будет и с меня какой-то прок.

— Ну, ты ведь такая взрослая…

— Я же сказала, что помогу.

Бет по-прежнему смотрела на сестру, извернувшись на сиденье,и золотые канты на ее воротнике сверкали на солнце.

— Ну, что еще? — не выдержала Джессика.

— Как ты думаешь, почему мне пришлось просить папузабрать меня сегодня?

Джессика вздохнула.

— Потому что ты выглядишь так умопомрачительно?

— Выгляжу-то я как раз полной дурой. Я ведь могла быпереодеться в школе. — Бет понизила голос. — Это все из-за тебя.

Джессика ошарашенно покосилась на отца, но тот невозмутимосмотрел на дорогу. Неужели Бет имеет в виду Джонатана? С тех пор как Джессика ихпознакомила, ей казалось, что сестренка на ее стороне и не станет выдавать ееродителям. Во всяком случае, Бет не рассказывала им о том, что видела Джонатанау них дома поздно вечером, или о том, что Джессика время от времени удирает издома ночью.

— Что ты имеешь в виду, Бет?

— Просто хочу, чтобы ты знала.

— Знала что?

— Что хотя твой домашний арест и заканчивается, я всеравно буду за тобой присматривать.

Джессика снова вздохнула.

— Бет, хватит напускать туману. Пап, скажи ей, чтобы ненапускала!

Дон Дэй некоторое время молчал, прежде чем ответить.

— Ну, Джессика, я вроде бы понимаю, о чем Бет толкует.В конце концов, я ведь тоже присматриваю за тобой.

— С молоком и без сахара, верно?

— Да, пожалуйста. — Десс вежливо улыбнулась, хотяскулы у нее так и свело, стоило вспомнить вкус чая Мадлен — горький и едкий,как предательство.

Вообще-то, это она, Десс, должна бы быть хозяйкой на здешнемполе. В конце концов, это она нашла Мадлен. Это она ночами билась над разгадкойстранных снов, которые насылала ей старая телепатка. Это она, Десс, вычислилаМадлен и ее дом.

А вышло так, что все плоды ее трудов пожинали Мелисса иРекс. Вот им-то тут было по-настоящему хорошо, в маленьком тайном логове старойтелепатки, спрятанном в сумеречном искажении. Рекс — тот вообще был счастлив,дорвавшись до утерянных знаний, о которых и мечтать не мог. Здесь, в этом доме,хранились все записи, которые сумели спасти выжившие полуночники последнегопоколения, — на годы чтения хватит.

А Мелисса… О, она-то заполучила такое, что до конца жизнинарадоваться не сможет.

Десс заметила, что, когда Мелисса брала чашку с блюдцем уМадлен, их руки на мгновение соприкоснулись и телепатки хихикнули над какой-тонеслышной другим шуткой. Десс так и передернуло. Эти две особы постояннообщались мысленно, им не было нужды говорить вслух. Поди догадайся, что иликого они обсуждают сейчас.

Сидя по другую сторону большого обеденного стола, за ниминаблюдал Рекс. Мадлен была единственным человеком кроме Рекса, кому Мелиссапозволяла дотрагиваться до себя — хотя, вообще-то, желающих-то больше и небыло, — но следопыт, похоже, ничуть не ревновал. Вот только долгие сеансы,когда две телепатки часами сидели, закрыв глаза и переплетя пальцы, явнозаставляли Рекса чувствовать себя лишним.

Конечно, Мелиссу можно было понять. Она ведь выросла безподдержки старших телепатов, некому было ее научить обращаться со своим даром.А теперь ей открылся настоящий клад — в памяти Мадлен хранились воспоминаниятысячелетий, многочисленные уловки телепатов, а кроме того, догадки и слухи,собиравшиеся с тех пор, как первые телепаты научились передавать друг другузнание «по наследству».

Интересно, думала Десс, как работает их математика? Есликаждое поколение телепатов сохраняет все свои воспоминания и передает их следующемуи так далее… то рано или поздно вся эта информация перестанет помещаться впамяти, верно? Или это больше похоже на гигантскую башню, которую всенадстраивают и надстраивают, и с каждым новым этажом конструкция становится всеболее неустойчивой, пока однажды не рухнет?

А может быть, все происходит иначе. Может быть, самые давниевоспоминания выцветают, становятся неотчетливыми, превращаются в размытую массумыслей и чувств. Или упрощаются, схематизируются и переводятся на язык символоввроде тех, что используются на метеорологических картах. Десс представила себетакую ЗЭ-карту, где над домом Мадлен парит большая буква «В» — мол, здесь зонавысокого сволочного давления.

— Не взбалтывай чай, когда пьешь, Джонатан!

Кто бы говорил, подумала Десс. Джонатан сделал большие глазаи переглянулся с ней. Он прихлебывал чай, помешивая его маленькой ложечкой — вточности, как это делала хозяйка.

К счастью, здесь можно было не следить за своими мыслями:дом Мадлен был построен в так называемом сумеречном искажении, складке синеговремени, где почти невозможно сунуть нос в чужие мысли без непосредственногофизического контакта. Так мощная линия электропередачи создает помехи и не даетнормально посмотреть телевизор.

Это искажение было единственным, что защищало Мадленминувшие полвека. Здесь, где темняки не могли ее видеть, она спряталась совсеми своими древностями и книгами, со всем, что осталось от прошлых дней,когда полуночники заправляли всем в Биксби, а не прятались по углам.

Десс оглядела горы хлама, громоздившиеся в углах комнаты,машинально оценивая углы ржавых стальных тринадцатигранников и многочисленныесимволы из тринадцати и тридцати девяти элементов, некогда защищавшие отцовгорода. Среди всего этого старья попадались и довольно интересные вещицы, на которыхбыли выгравированы древние тридекалогизмы типа «флогистонметр» и«семейственный». Да, пришлось признать, что этот дом хранил кое-что заманчивоене только для Рекса и Мелиссы.

Однако эти двое явно получали здесь нечто такое, что былонедоступно остальным. Особенно это стало заметно с тех пор, как Мадлен взвалилана плечи Десс, Джессики и Джонатана всю грязную работу по защите своегодомишки. У них ушло много часов на то, чтобы отобрать среди всякого хлама,хранившегося у Мадлен, достаточное количество не слишком ржавых талисманов.Потом Десс удостоверилась, что каждый предмет обладает собственным именем изтринадцати букв, обновила гравировку и разместила защиту вокруг дома. Это былапоследняя линия обороны на случай, если темняки когда-нибудь все-таки найдуттайное укрытие Мадлен.